Вот если бы темноту можно было раздвинуть. Как занавески поутру, впуская в комнату добрый солнечный свет. Или как воду, плывя брассом.
И Аня почти неосознанно развела руки, будто толкнула створки ворот.
Неожиданно в лицо ударил свет, накатил на мрак встречной волной. Не слишком яркий, сдержанный, но всё равно немного ослепивший. Что-то непонятное, призрачное заколыхалось перед глазами.
– Ворожцова! – громко раздалось за спиной, покатилось по подвалу, сотрясая воздух, отскакивая от стен.
Аня вздрогнула, подалась назад.
Свет больше не бил в глаза, наползал на мрак через распахнутую настежь дверь.
– Ворожцова! Ты где? – взрослый голос, сердитый, недовольный, но и встревоженный. А следом девчачий, звенящий, испуганный: – Анька! Выходи! Ты чего? Анька!
Три тёмных контура на фоне светлого прямоугольника.
Плаксина, Куликова и… завхоз Лариса Евгеньевна
Аня на автопилоте направилась к выходу..
– Ворожцова, вот скажи! Чего ты в подвале забыла? Ну что за дети? На секунду дверь открытой не оставишь. И ладно бы малышня, мальчишки. Их вечно тянет куда не следует. Но ты ведь взрослая девочка, Ворожцова! Какого лешего тебя туда понесло?
***
Нет! Больше Лариса Евгеньевна подвал открытым не оставит. Даже если понадобится отойти всего на миг, на сотую долю секунды. Любой незапертый проход притягивает детей как магнит.
Завхоза и не было-то всего пять минут, а тут уже сюрпризы.
Ещё спускаясь по лестнице, Лариса Евгеньевна заметила возле подвальной двери двух этих девиц из восьмого и сразу заподозрила неладное.
– Ну и что мы тут делаем? – поинтересовалась она, сурово взглянув на девчонок с высоты лестничного пролёта. – Кого вы там заперли?
Куликова и Плаксина умело включили чистоту и невинность во взгляде, и напрасно. Именно таким глазам Лариса Евгеньевна ни за что не поверила бы.
– А мы-то при чём? – вкрадчиво залепетала Куликова. – Ворожцова сама полезла. Мы ее отговаривали, а она упёрлась. И сама дверь захлопнула.
– Ага! – кивнула завхоз. – А потом ещё силой воли и закрылась снаружи. Или как?
– А она сильно дверью хлопнула, – поддержала подругу Плаксина. – Вот, наверное, ключ и повернулся.
– Не сомневаюсь, Сонечка, – ласково проворковала Лариса Евгеньевна, сохраняя каменное выражение на лице, – что так оно и было.
Подошла, отперла замок, ну и конечно, крикнула, распахнув пошире дверь: – Ворожцова!