– Не просто так, а потому, что думает, что я ей пригожусь летом в офисе, когда сотрудники в отпуска уедут.
– Она могла бы взять взрослую девушку, которую уже не надо английскому учить.
– Ну, наверное, взрослые девушки с английским находят себе работу получше, чем кофемашиной управлять, – пожала плечами Мишка, отметая собственные сомнения. – На самом деле мне все равно, почему она меня берет – нам ведь очень деньги нужны.
Как обычно, она проснулась за пять минут до писка будильника и чуть шевельнула рукой, чтоб услышать милое постукивание браслетов, – они щекотно скользнули по руке, и Мишка услышала именно то, что ожидала услышать. Стало тепло на душе.
За своим умыванием, за расталкиванием и конвоированием Катьки чистить зубы, за завтраком, за мытьем пары тарелок и кастрюльки из-под овсянки Мишка все время проверяла взглядом милые браслетики: а вдруг они правда принесут счастье и удачу? Как же хочется верить, что – да! А если чудо вдруг произойдет – что же, нельзя будет смеяться, например, над астрологическими прогнозами или черными кошками? Над мистическими историями? Что же теперь – чудеса существуют? И привидения – тоже?
По дороге в школу надо было обходить лужи на тротуаре. Лужи отражали светлое серое небо и казались провалами в другой мир, серый и светлый. Оступишься – и поминай как звали. Будешь падать и падать в серую холодную пустоту.
В школе оказалось, что Танька-фигуристка явилась в новой розовой толстовке с надписью «Аngel of your love» [3], с вышитыми золотыми крылышками на спине. Она, среди сине-черно-серой толпы ребят, гордо прогулялась по всем четырем этажам школы под восторженные и глумливые смешки и умудрилась не нарваться на завуча. Счастье ее было настолько розовым и неподдельным, что Мишка тихо прислонилась к стене и несколько секунд завидовала этому состоянию до искр в глазах. Кулябкин рядом, которому проплывавшая мимо Танька небрежно бросила: «Привет, Колянчик», так вообще остолбенел. Пришлось со звонком брать его за рукав и тащить на английский.
А в класс, минут пять спустя, завуч привела странного новенького. Под конец четверти, под конец девятого класса, за два месяца до экзаменов?
Мальчик был ростом намного ниже всех парнишек, худой, темноволосый, кареглазый – казалось даже, что ему не пятнадцать, а куда меньше. Но вышло, что он, наоборот, старше: завуч сказала, что Игнат Панкратов пропустил год по болезни – как сама Мишка когда-то! – и вот теперь вернулся в школу заканчивать девятый класс.