32. Когда Дивициак закончил свою речь, все присутствовавшие вожди стали громко стенать, моля Цезаря о помощи. Он заметил, однако, что из всего собрания одни секваны вели себя не так, как остальные, но, опустив голову, тупо смотрели в землю. Цезарь спросил в удивлении, в чем причина этого. Секваны не ответили, но продолжали пребывать в том же немом молчании. Повторные вопросы не извлекли из них ни слова. За них отвечал эдуй Дивициак. «Большинство секванов, – сказал он, – находятся в еще более жалком и бедственном состоянии, чем остальные. Ведь они одни даже не смеют тайком жаловаться или просить о помощи, опасаясь жестокости Ариовиста в его отсутствие, как и в его присутствии. Представители других племен, при всех своих страданиях, хотя бы имеют возможность скрыться, секваны же, принявшие Ариовиста в свои пределы, чьи поселения попали под его власть, вынуждены выносить всяческие мучения».
33. Услышав это, Цезарь успокоил галлов, пообещав, что займется этим вопросом. Он сказал, что очень надеется побудить Ариовиста прекратить свои бесчинства посредством дипломатии и авторитета римской власти. С этими словами он распустил собрание. И сразу же многие соображения привели его к выводу, что ему следует хорошо обдумать и решить этот вопрос конкретными действиями. В первую очередь Цезарь принял во внимание, что эдуи, часто превозносимые в римском сенате как союзники и братья, были поставлены в рабскую зависимость и подчинение к германцам. Он также знал о заложниках, переданных Ариовисту и секванам. Это обстоятельство, учитывая величие Римской державы, он счел крайне унизительным для себя и для государства. Далее, он учитывал, что германцы постепенно привыкли переправляться через Рейн, а появление их в массовом количестве в Галлии чревато большой опасностью для народа Рима. Не сбрасывал Цезарь со счета и то, что столь свирепые варвары не остановятся перед захватом одной Галлии, но, подобно кимврам и тевтонам, действовавшим до них, прорвутся в Провинцию (Нарбонскую Галлию), а оттуда в Италию, особенно в связи с тем, что секванов отделяла от Провинции одна лишь Рона. Все это, по его мнению, требовало немедленного реагирования. Что касается самого Ариовиста, то он повел себя так высокомерно, что стал невыносимым.
34. Цезарь решил поэтому направить посольство к Ариовисту с предложением выбрать какой-либо промежуточный пункт для переговоров, поскольку он желает обсудить с ним вопросы чрезвычайной важности – для Рима и обеих сторон. Ариовист ответил посланцам, что если бы он нуждался во встрече с Цезарем, то прибыл бы к нему, если же Цезарь нуждается во встрече с ним, то ему следует прибыть к нему. Более того, он не отважился бы прибыть на ту территорию Галлии, которую занимает Цезарь, без войск, а собрать эти войска он не может без большого напряжения ввиду необходимости обеспечить их снабжение. Его также удивляло, какое дело Цезарю и народу Рима до той части Галлии, которую он завоевал силой.