– Но это же надо играть.
– Нас Михал Михалыч и Алина Игоревна учили, что в документальном кино возможна постановка. На уровне провокации. Чтобы добиться от персонажей нужной реакции. Мне захотелось поиграть разными приёмами, чтобы заинтриговать зрителя. Что-то вроде Маяковского. «Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана». Пусть сначала всё будет непонятно, но страшно красиво. Сразу захочется смотреть, чтобы узнать, что там дальше.
Величко грудью налёг на стол и повернул голову к Песочниковым.
– И что, такое в документальном кино возможно? Э-э… Михаил Михайлович?
Михал Михалыч посмотрел на Величко почти с ненавистью.
– Возможно, – твёрдо ответил он. – Мы всё-таки тоже кино снимаем, а не лапти плетём.
– И это, по-вашему, начало фильма?
– Да. А по-вашему, нет?
Кинодраматург втянул себя обратно на стул и опять уставился на меня. Клянусь, он был сбит с толку и, кажется, по-настоящему уязвлён.
– Ну допустим. Рассказывайте дальше, Сергей… э-э…
– Павел Сергеевич.
– Простите! Голова идёт кругом от ваших сценариев, молодёжь! Так, значит, мальчик и папа беседуют про облака. И потом…
– Потом – атомный взрыв. Хроника. Всё летит к чёртовой матери.
– Прямо на лужайке?
– Нет. Это как бы на той плёнке с многоточием и нолём, которую склеили в начале фильма.
– То есть?
– То есть теперь мы будем смотреть как бы два фильма. Склеенный, про прошлое и настоящее, про многоточие и ноль, и тот, который видят папа и сынишка. Новый фильм, наш фильм, метаобразом которого и является знак вопроса. Теперь можно дальше?
Витольд Юрьевич нацепил очки и словно за ними спрятался.
– Давайте, Павел Сергеевич, – сказал он как-то послушно, если не виновато.
Я встал и вынул из кожаного чехла свою «Кремону».
– Баллада «Пришествие». Это пролог второго фильма.
– Значит, в вашем предполагаем фильме будут зонги?
– Баллады. Зонги давно устарели. И потом, они примитивны.
– Наверное, смотря по тому, кем они написаны. Вы что закончили, кстати?
– Школу и геодезический техникум.
– А работали где?
– Токарем на заводе и потом техником в строительном тресте. А какое это имеет значение?
– Вы правы, почти никакого… Да вы пойте, пойте вашу балладу. Надеюсь, она не разочарует нас своей банальностью. И претензией на музыкальную революционность.