Мать Элис недолюбливала Мелани Нидлман, считая её эгоцентричной и слишком взвинченной. Пока мэр Нидлман вёл мать Элис по проходу после службы, его жена шла в паре шагов позади и смахивала перхоть с его плеч между вспышками фотокамеры. Миссис Нидлман так сосредоточилась на этой задаче, что не заметила пожилую седоволосую женщину в чёрной вуали, которая пыталась протиснуться мимо. Наконец дама, тяжело опираясь на трость, постучала по плечу миссис Нидлман рукой в перчатке.
– Можно пройти, милая? – проскрипела она. – Я немного тороплюсь.
Мелани Нидлман сделала шаг в сторону, пропустив даму, и снова направила всё своё внимание на перхоть мужа.
Несколько минут спустя большая зелёная «Шевроле» выехала со стоянки у церкви и направилась к пекарне.
Элис не хотелось выходить и слушать болтовню посторонних людей о том, как они будут скучать по тёте Полли и её пирогам. Никто не будет скучать по тёте Полли так сильно, как Элис.
В церкви оставалось ещё много людей, желающих попрощаться с Полли. Чёрные фигуры двигались по проходу друг за другом, напоминая цепочку муравьёв. Посмотрев вниз, Элис увидела, что у неё развязался шнурок, и наклонилась завязать его – на сей раз на два узла, чтобы он точно продержался. Выпрямившись, она заметила высокую женщину в объёмном платье, которая нависла над открытым гробом. Большое кольцо на её указательном пальце блестело и сверкало в солнечных лучах, проникавших в церковь через высокие арочные окна. И хотя она стояла к Элис спиной, девочка сразу поняла, кто это. Мисс Гурке, директор её школы, всегда одевалась в такую свободную одежду, что туда поместился бы ещё один человек – и даже осталось бы место.
Элис боялась мисс Гурке. Её отличала не только странная манера одеваться – её кожа маслянисто блестела, напоминая Элис о змеях.
Больше всего мисс Гурке досаждали опоздавшие. Она стояла в дверях и, если дети приходили хотя бы на секунду позже звонка, хватала их за капюшоны курток и тащила в свой кабинет. Ещё с детского сада Элис взяла за правило приходить в школу как минимум на пятнадцать минут раньше.
Со своего места на скамье Элис наблюдала, как мисс Гурке опустила голову, положив обе руки на край гроба. Попрощавшись, она сделала нечто странное. Вместо того чтобы отвернуться, она наклонилась над гробом и сунула в него руку, как будто собиралась приподнять голову Полли и поцеловать её перед расставанием. Должно быть, она передумала, решила Элис, когда мисс Гурке отдёрнула руку и, не оглядываясь, пошла к выходу быстрым шагом.