– Тем больше причин прожить каждую минуту отведенного нам срока так, чтобы им… – баронесса показала пальцем в потолок, – не было за нас стыдно…
Ее устами вещали Боги. И я смирился – прислонил посох к стене и обреченно кивнул:
– Хорошо…
Леди Мэйнария прищурилась:
– Значит, ты больше не будешь целыми днями молчать?
– Нет, не буду…
– Тогда… скажи, пожалуйста, почему шестая зарубка… – она скользнула к посоху и ткнула пальцем в Путь, – какая-то не такая?
Правое предплечье – место, куда тогда попал арбалетный болт, – неприятно заныло, а вслед за ним запульсировало и ребро, сломанное ударом крестьянского цепа.
Я привычно поскреб ногтями белесое пятнышко шрама, почесал бок и… удивленно приподнял бровь – при виде этих жестов во взгляде баронессы появилось сочувствие и понимание:
– Как я и предполагала…
– Что «предполагала»?
– В тот день тебя ранили в правую руку и… в бок. Значит, резать пришлось левой…
Мысль о том, что она не просто хранила мой посох, а пыталась представить каждый из сделанных мною Шагов, согрела душу:
– Все зажило. Уже давно…
– Видела… – кивнула баронесса и густо покраснела. Видимо, сообразив, о чем она, невинная девушка, говорит с мужчиной.
Чтобы сгладить возникшую неловкость, я поинтересовался, не холодно ли ей стоять босиком на холодном полу.
Девушка благодарно улыбнулась, сорвалась с места, запрыгнула на мою кровать и… юркнула под мое одеяло!!!
Я покачал головой и показал взглядом на неприкрытую дверь:
– Боюсь, тебя неправильно поймут…
– Действительно… – согласилась баронесса. – Я – в постели, а ты – стоишь! Присаживайся…
– Мэй!!!
– Я по тебе скучала… Очень… И не уйду, пока не наговорюсь вдосталь…
…Как только со двора послышался голос первого проснувшегося обитателя особняка барона Дамира, Мэйнария сокрушенно вздохнула, отпустила мою руку, за которую держалась всю ночь, и выскользнула из-под одеяла:
– Я – к себе…
Я кивнул: ее планы на день мы уже обсудили, причем не один раз, и я знал, что ей надо как можно быстрее привести себя в порядок, чтобы успеть добраться до королевского дворца до того, как граф Грасс выберется из своих покоев.
Мой кивок оказался ошибкой – баронесса, почти добравшаяся до двери, остановилась между мною и мерной свечой, повернулась ко мне вполоборота и возмущенно зашипела:
– Кто-то обещал не молчать!
Я торопливо опустил взгляд – свет свечи, пробившийся сквозь тонкую ночную рубашку, демонстрировал мне очертания ее груди, волнующий изгиб поясницы, длинные бедра и… заставлял вспоминать, как все это выглядело при свете дня.