Я зарядил рогатку семнадцатой гайкой и, осмотревшись, подобрал какой-то камень. Больше не говоря ни слова, я начал прислушиваться, прикрыв при этом глаза. Звуков движения из разбитого окна не доносилось, а я ждал, пока человек снова заговорит.
– Эй, ты чего притих? – он наконец не выдержал и задал вопрос.
Я тут же метнул кусок дорожной плитки на звук и, как только уловил шорох изнутри, резко высунулся, натянул тугие жгуты, но не до конца, чтобы не убить человека. Хлопок, гайка со свистом улетела в голову человека, а я снова свалился на тротуар, прикрываясь цоколем. Что-то грохнуло по кузову автомобиля, и наступила тишина. Я лежал какое-то время и боялся высунуться, затем попробовал помахать ботинком над отливом под окном, даже рукой немного поводил. Тихо.
Приподнявшись, я сразу заметил дело своих рук. Человек, который стрелял в меня, был один, и сейчас он лежал в странной позе возле новенького «Пассата», на крыле которого имелась отчётливая вмятина. Я тут же подскочил и полез в окно. Чуть не упал, поскользнувшись на осколках стекла, и быстро подбежал к новому знакомому. Хотел было связать ему руки, но бросил эту затею, заметив его отсутствующий взгляд. Парень был мёртв. Виноват был я, но не в прямом смысле. Гайка попала ему прямо в лоб, так, как я и планировал, а когда его сознание потухло, тело всё ещё продолжало движение, пытаясь спасти своего хозяина от осколков лже-гранаты. А когда сигнал из мозга перестал подавать команды, человек упал и ударился о заднее крыло машины. Инерции оказалось достаточно, чтобы тот сломал себе шею. Чистая случайность, не более.
Вот только мой мозг, который продолжал жить воспитанием мирного времени, подал мне эту ситуацию под другим соусом. В голове тут же принялась пульсировать мысль: «Я что, убил его?! Убил человека?!». Голова закружилась, ноги и руки затрясло, а затем уже надоевший мне рвотный рефлекс.
«Да когда же я наконец смогу нормально на это реагировать? Нет, что я несу? Так нельзя!» – мысли стали метаться в моей голове, и снова подступила тошнота. Наконец я заставил себя успокоиться. В желудке более или менее улеглось, рот я прополоскал водой из пластиковой бутылки, и теперь дико захотелось жрать.
* * *
– Ненавижу есть один, – сказал я мертвецу со сломанной шеей, который сейчас сидел с неестественно вывернутой головой и при этом уже начинал пованивать.