Не имя было главным в этот вечер, даже, если оно принадлежало важному чиновнику. После пятой рюмки все были расслаблены и готовы на панибратское общение, и даже ниже того… Обзор заслонял шустрый чертёнок, выписывающий серпасто-молоткастые фигуры. Повеяло вселенской невесомостью и вседозволенностью. Журчала жидкость – водка лилась со стола на пол; сознание блуждало в поисках реальности, отодвигаемой в сторону беснующейся чертовщиной. Куролесилось в удовольствие, шлейка лифа сползала по плечу…
«Я дорогой врач, – шептала на ушко шаферу свидетельница невесты Елена, танцуя с ним медленный танец. – Как только называю больным цену лечения, они тут же выздоравливают, и говорят: дорогая наша…» На самом деле Елена работала провизором в аптеке, но мечтала о должности врача обретённой при каких-нибудь загадочных обстоятельствах. Танец заключался в тесном обнимании друг друга. Изрядно подвыпивший шафер произнёс, положа руку на грудь свидетельницы: «Дорогая наша…» и впился губами в ротик партнёрши. Танец в любой момент грозил перейти в телесную близость. Люстра на потолке раскачивалась усилиями веселящегося беса Валяя. Чёрт выбирал, кого бы соблазнить, глаза разбегались…
* * *
«Любо быть в том месте, к которому приложил руку Господь», – изрек старец Гавриил, твердым шагом ступая по земле босыми ногами, кланяясь и неся молитву всему сущему. На пути возникла искомая зловредная стать, которую Гавриилу предстояло привести в лоно господне. Сие он ощутил сердцем, душой и легким прикосновением божественного дыхания…
«Хорошо там, где меня нет, – озвучил некую истину сатана, разлегшись на копне сена, которой посреди лесной дороги никак не могло быть, да ещё впритык к завалившейся на бок легковушке, потерпевшей аварию. И тут же перекрутил фразу наоборот: «Плохо там, где меня нет». Мефистофель явил себя в облике дирижера успешного оркестра: темно синий фрак, белоснежная кружевная манишка, лаковые темные туфли, дирижерская палочка, на которой было написано «Дирижерская палочка». Примятый цилиндр валялся рядом в соломе; темно-синий опять же.
– Так, где же тебя нет? – поинтересовался монах, беспрерывно кланяясь и осеняя крестным знамением все части света и самого антихриста.
– В том то и дело, что я есть везде. Нигде без меня дела нет, – заливаясь смехом, ответил собеседник. – Прекрати меня крестить, – щекотка одолевает от твоих деяний и в носу свербит, чих вызывая. – И он чихнул с резким возгласом «псхи-и!», да так, что птицы взлетели кругом, как от выстрела, рысь сорвалась с дерева и запуталась в кустах, дождем всюду посыпались листья. – Не делай того другим, чего себе не желаешь, – так, кажется, в вашем писании сказано.