И тут раздался храп. С присвистом. Тихий, деликатный, но храп. Куропёлкину неожиданно стало неловко за Звонкову. Богини, даже потерявшие конечности, храпеть не могли. Ведьмы же храпеть были обязаны, но, по мнению Куропёлкина, куда более громко, противно и нагло, гудками простуженного паровоза, например. Или воем падающего истребителя. Со стонами и матерными словами в паузах.
Куропёлкин совестливо заёрзал под верблюжьим одеялом. Будто он-то именно и храпел. Впрочем, он, исполнив свои ночные обязательства, имел право теперь и захрапеть.
– Так что вы, Евгений, – услышал он, – думаете по поводу Каренина?
– То есть?
– Вам что, – удивилась Звонкова, – не передали днём моё задание?
– Передали.
– И что же, по вашему усмотрению, брал ли Каренин взятки или не брал?
– Я читал «Анну Каренину» лет семь назад, – сказал Куропёлкин, – ещё в Котласе. Чтобы иметь, как вы выразились, своё усмотрение, мне надо было перечитать или хотя перелистать роман, но, увы, такой возможности у меня не было…
Куропёлкин сразу же спохватился:
– Нет, я ни на что и ни на кого не жалуюсь. Просто о книге у меня осталось смутное представление…
– Ну, пусть смутное… Так брал или не брал?
– Не брал, – сказал Куропёлкин.
– Почему?
– А зачем ему брать? Он был государственный муж с убеждениями о пользе Отечеству. И не бедный.
– И всё?
– Нет. Прежде всего он был человеком с понятиями о чести.
– А нынешние государственные мужи, – засмеялась Звонкова, – этих понятий не имеют, что ли?
– Не имеют, – сказал Куропёлкин.
– А олигархи?
– Не имеют. Зачем им понятия о чести?
– То есть и я живу, среди прочих, без понятий о чести?
– Теоретически да, – сказал Куропёлкин. – Но мне ваш случай пока не слишком ясен.
– Всё! – сказала Звонкова, и как будто бы сердито. – Спать!
Однако успокоиться не смогла:
– А вы, Евгений, имеете понятия о чести?
– Имею, – самонадеянно твердо, даже с вызовом произнёс Куропёлкин. Но тут же будто смутился: – Имел, по крайней мере…