А с началом поставок в Германию город получил вторую жизнь. Множество составов с пшеницей, алюминием, бокситами, чёрным углем и ещё множеством товаров, необходимых для восстановления и развития германской промышленности и армии, следовали и днём и ночью через двадцать девятый разъезд.
Ещё через несколько лет, празднуя десятую годовщину Великой революции, Тормашов был торжественно переименован в Новооктябрьск. Всероссийский староста Михаил Иванович Калинин вручил на торжественном митинге тёмно-красное с золотой бахромой и вышивкой знамя городскому и партийному начальству. Все зааплодировали, и оркестр исполнил «Интернационал». Калинин произнес торжественную речь. Партия доверяет жителям пролетарского и красноармейского Новооктябрьска. Народ и партия выделяют средства на переоборудование старых слесарных мастерских и построение на их базе предприятия по производству техники широкого профиля. И врагам социалистического государства этот профиль будет поперёк горла. Далее обозначил новые горизонты построения социализма во всём мире, поблагодарил за уже проделанную работу и с сопровождением проследовал на банкет. Партийное и городское начальство, руководители ОГПУ и Красной армии, их жены и секретарши – все старались произвести на Калинина хорошее впечатление. А также, зная слабость Михаила Ивановича к хорошеньким женщинам, пригласили несколько артисток местного Драматического театра. Банкет прошёл как и было положено. Много пили за мировую революцию, за коммунистическую партию, за товарища Калинина и, разумеется, за товарища Сталина. Скоро зазвучала музыка, и желающие повели своих дам на танцплощадку. Пары кружились под звуки фокстротов и танго. Наконец-то женщины получили возможность продемонстрировать дорогому гостю лучшие наряды. К полудню следующего дня дорогого товарища Калинина проводили на ж/д вокзал, откуда едва стоящий на ногах от бессонной ночи всероссийский староста, честно укреплявший единство партии и народа в постели с артисткой Гретой Иванцовой, был торжественно погружен в спецвагон. Поезд тронулся под звуки «Смело, товарищи, в ногу». Ещё какое-то время провожавшие постояли на перроне, допевая призыв проложить себе дорогу в царство свободы, а после того, как угасли последние звуки, стали потихоньку расходиться.