Сердце заколотилось в горле.
– Что п… – попыталась вновь спросить я, но палец на губах не давал. Какого гессайлаха происходит? Почему он трогает меня… так?..
– Ш-ш-ш, – мягко прошептал мужчина. – Ты так приятно пахнешь…
Как огненная молния в голову.
А в следующий миг я ощутила, как на плечо щекотно падают длинные волосы, в которых путалось что-то маленькое, словно бусины…
Невидимое лицо таинственного мастера ядов скользнуло по моей щеке. В легкие проник тонкий приятный аромат, смешанный с жаром его тела. А затем я почувствовала, как мужчина зарылся носом у меня в прядях и… коснулся губами шеи.
Происходило что-то незапланированное. Что-то, чего я совершенно не могла понять!
После этого остатки самообладания мне отказали. Я застыла, словно окаменев, слыша лишь стук сердца у себя в ушах. А еще ощущая, как громко и мерно пульсирует кровь в венах, как покалывает кожу от этих непрошеных прикосновений и как бьет крупная дрожь от бархатного голоса, проникающего в сердце, будто отрава.
– Я хотел дать тебе попробовать новый состав, – шепнул вдруг мужчина так, словно в его словах не было ничего особенного. – Он почти не действует на нас, а вот на маломагических расах прекрасно проявляется быстрый смертоносный эффект.
«Не действует на нас», – словно эхо где-то в сознании.
«На маломагических расах – смертоносный эффект», – будто набатом в голове.
Последнее же как раз про меня!
Я уже собиралась закричать, но внезапно все стало еще хуже.
– Ты спросишь, зачем тебе это надо? – тихо засмеялся вдруг мастер ядов и коснулся поцелуем уголка моих губ.
Будто молния пронзила позвоночник, а через мгновение мирай резко проник рукой мне в волосы, сжимая их, заставляя выгибаться ему навстречу, и поцеловал по-настоящему.
Жарко, страстно, сильно.
Так, что голова закружилась, а в ногах появилась неожиданная слабость.
И я потерялась.
Никто и никогда не делал такого со мной.
И хотя у меня было ничтожно мало опыта в подобном вопросе, почему-то я была уверена, что мало кто из мужчин в принципе мог бы повторить такой поцелуй.
У меня буквально истаяла вся решимость сопротивляться. Это было похоже на цунами, сметающее все на своем пути, на грозовой шквал, который бьет, не спрашивая.
Его язык проник в меня так, словно был здесь хозяином, а я – лишь собственностью, которая привыкла подчиняться. Этот мужчина целовал так, словно имел право на всю меня целиком… И не только имел, но и не стеснялся пользоваться этим правом. Будто я принадлежала ему, а поцелуй – и не поцелуй вовсе, а нечто гораздо большее.