Я все так же смотрела на мастера, а он – на меня. И мы оба не отводили глаз. Теперь казалось даже, что это какая-то извращенная игра, в которой кто-то обязательно должен проиграть. Вот только в чем заключались правила?
– Хорошо, – кивнула я, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. – Получается, что для понимания вашего урока не имеет значения, будет яд приготовлен верно или нет?
Кажется, Астариен чуть ухмыльнулся, но в темноте можно было и ошибиться. Он приподнял голову перед тем, как ответил:
– Все верно. Для понимания моего урока это не будет иметь значения.
Я уже успела обрадоваться, что сегодняшнее задание, похоже, не слишком сложное. Действительно, разве трудно приготовить что-то неправильно? Однако радость была недолгой, потому что мастер добавил:
– Неважно, верно или нет будет приготовлен яд, это все равно станет хорошим опытом для тебя. Вот только если ты провалишься, будешь применять свой опыт разве что в теории, когда вернешься в свою провинцию.
– Что? Вы опять собираетесь меня выгнать? – ахнула я, не поверив своим ушам. Ну сколько уже можно?
– Я ничего не собираюсь, Фиана, – жестко отрезал льесмирай. – Наш договор остается в силе. Я помогаю до тех пор, пока ты справляешься с моими заданиями.
– Да какая же это помощь, если вы заставляете меня делать то, на что человек не способен? Может быть, вы нарочно хотите, чтобы я поскорее исчезла из академии? Ведь я уже поняла, что без вашего яда мое обоняние останется на прежнем уровне! – воскликнула я, впадая в легкое отчаяние. – Для чего тогда вообще нужны эти занятия? Чтобы наглядно показать, насколько я бесполезна? Так укусите меня снова, чтобы я целиком прочувствовала разницу!
От возмущения и беспомощности я развела руками, и плед упал на пол. Мокрые волосы растрепались по плечам и скользнули в разрез лабораторной мантии. А потом до меня вдруг дошло, что мгновение назад я предложила мастеру в качестве шутки еще раз меня куснуть. При этом у меня в голове это не звучало настолько бесстыдно, насколько получилось в реальности.
Краска ударила в лицо, а мне стало так жарко, что даже распахнутые окна не спасали. И даже во мраке было заметно, как изменился взгляд Багрового змея, став резким и немного хищным. Несколько секунд он смотрел на меня и молчал, и только его широкая грудная клетка поднималась и опускалась чуть чаще обычного. А челюсти были плотно сжаты.