– Перед тобой девять настоек на разных сортах риса, – добавил мастер, внимательно глядя на меня. – На белом, красном, длиннозерном, среднезерном, мелкозерном, коричневом, диком, жасминовом и, естественно, черном. Десятый бутылек содержит жидкость, которая нужна тебе. Соответственно, твоя задача – обнаружить среди всех настоек ту, что на черном рисе. И уже затем – ту, которая на нее больше всего похожа. Она-то и будет нейтрализованной настойкой на яде скорпиона.
– Да я никогда в жизни не смогу это сделать! – воскликнула я, едва не обхватив лицо ладонями и только в последний момент вспоминая, что на мне, вообще-то, перчатки, на которых могли остаться следы отравленных лепестков.
Безысходность и холодное разочарование сковали сердце жесткими цепями. А насмешка в багровом взгляде Астариена еще сильнее заставляла кипеть что-то под самым желудком. Он знал, что я не смогу выполнить его задание! Да ни один человек не смог бы. Только вот сдаваться – это не для меня. Или я не Фиана Шиарис.
Но есть ли у меня выход?
– Мастер… – неторопливо проговорила я, не поднимая на него глаз. Затем отрывисто втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы и все-таки призналась: – Моего собственного обоняния не хватит, чтобы выполнить ваше задание. Вы не могли бы…
– Что? – оборвал меня змей с едва заметной ядовитой усмешкой в голосе. – Может, опять укусить тебя?
– Нет! – воскликнула я, краснея, как переспевший гранат. От этого предложения стало стыдно и как-то жарко. – Просто позвольте мне взять одну из бутылочек с мирином, ведь вы все равно приготовили их для меня…
Я указала на связку, которая стояла недалеко от мастера на столе. Флакончики были прозрачными и маленькими, а внутри них призывно опалесцировала баснословно дорогая жидкость, которая обещала решить все мои проблемы. Хотя бы временно.
– И не подумаю, – жестко ответил Астариен, сложив руки на груди, отчего мышцы на его бицепсах натянулись и стали казаться еще крупнее. – Связку ты еще не заслужила и получишь ее, только если выполнишь задание. А на это ты, как я погляжу, не способна.
Его голос был холоден и хлестал не хуже зимней вьюги, бьющей по лицу осколками снежного дождя.
Говорить, что мне было обидно, я не буду. Зато стало кристально ясно, что мастер ядов нарочно поставил меня в положение, из которого нет выхода.