– Не обращай внимания, – шепнула ему Аня.
– Смешно… Научились лечить все болезни, все! А зачем?! Боролись с естественным отбором, чтобы теперь его переплюнуть! – продолжал мужчина. Он взмок, в уголках губ собралась слюна, взгляд беспокойно бегал, ни на чем не задерживаясь. – А эти дома… Ужас! Ужас… думаете раньше кто-нибудь смог бы себе такое представить? Полторы минуты на скоростном лифте, три на монорельсе только чтобы выйти из дома. На всем экономят. Места на планете не хватает. 370 этажей. Сто гектаров. 370 этажей. Страшно. Квартиры без окон. Живем в гробах. Хуже, чем смерть. Моя прабабка… Машина сбила. Царствие небесное. Мать рассказывала. Была здорова, как девчонка. Машина сбила… Представляете? – он дернул Кирилла за плечо. На секунду взгляд мужчины перестал бегать по лицу Кирилла, и он посмотрел ему прямо в глаза.
– Простите, – Кирилл поспешил отвернуться: «Совершенно сумасшедший». Но мужчина снова окунулся в свое безумие и уже не обращал на Кирилла никакого внимания.
– Они ведь там не больных выбирают, а здоровых. Да-да! Именно здоровых, – после этих слов никто уже не скрывал, что слушает мужчину. Он был в центре внимания. Военные бездействовали. Только капитан подошел к солдату, что был ближе остальных к помешавшемуся, и шепнул: «Начнет буйствовать – ничего не предпринимать. Я сам».
«Следующий». Мужчина не вышел.
– … сливают кровь, выковыривают глаза, вырезают все, что только можно и хранят для себя. Двадцать лет, как приняли Закон, а президент и правительство все те же. Те же! Не стареют, хотя давно уже должны помереть! Ну, ничего. Меня вам так просто не взять… не дамся я! – он бросился к выходу. Никто его не останавливал. Уже у самой двери, отказывавшейся открываться, он рухнул замертво. В спине торчали три дротика.
– Который час? – нарочито вежливо спросила Аня у «своего» солдата.
– Тринадцать сорок, – рявкнул тот.
– Какая ирония. Из пятидесяти трех вышло только тринадцать. Ребята трудятся, как говорится, в ногу со временем, – она рассмеялась, но теперь иначе. Как-то неестественно. Видимо, страх добрался и до нее – коридор заметно опустел.
Она вдруг стала маленькой, милой и беззащитной. Кириллу захотелось защитить ее ото всего этого, и он аккуратно обнял девушку. Аня вжалась в него, крепко обвив руками его шею, и заплакала. Он гладил ее волосы и спину, вздрагивающую от всхлипываний.