Завороженный увиденным, не иначе как чудом, природа которого мне была неясна, я не удержался и выглянул из-за борта галеры. Новые струи греческого огня вновь и вновь устремлялись вперед, впиваясь в носовую и бортовую части вражеского корабля. Пираты пытались тушить огонь водой, от которой тот буйствовал намного сильнее, без разбора пожирая их судно и обращая его в пепел.
На корабле у пиратов началась паника. Люди принялись прыгать в воду, то ли предпочитая утонуть, нежели быть сожженными адским пламенем, то ли пытаясь спастись вплавь и добраться до второго корабля, который отошел в сторону, более не желая поддерживать своих сотоварищей в морском бою.
Я почувствовал, как кто-то схватил меня за руку. От неожиданности я вздрогнул и только потом посмотрел вниз. За руку меня держал молодой солдат. Тот самый, что несколько мгновений назад был ранен шальной пиратской стрелой в живот.
– Помоги мне, – с усилием выдавил он. – Вытащи стрелу.
Я пришел в замешательство. Никогда прежде мне не приходилось видеть раненых в бою людей и так много человеческой крови.
– Я не могу, – бессильно пролепетал я, уставившись на белое оперение стрелы, что торчало из живота парня. – Тебе нужен лекарь.
– Надломи стрелу и вытащи, – упорно прохрипел солдат, указывая мне на свой живот.
Парень лежал на боку. В спешке он не надел нагрудного доспеха, поэтому вражеская стрела сумела пронзить его насквозь, и теперь острый металлический наконечник полностью выглядывал из окровавленной спины молодого солдата.
Дрожащими пальцами я прикоснулся к стреле и, в несмелой попытке надломить древко, потянул стрелу на себя. Солдат издал надрывистый вопль, и я отдернул руку, испугавшись, что причинил ему боль. Раненый парень потерял сознание и затих. Тогда я попытался еще раз. Уже с большим усилием и со второй попытки я сумел надломить древко и вытянул стрелу из тела раненого солдата.
Стрела удивительно легко и без особого сопротивления прошла сквозь живую плоть. Однако кровь хлынула сильнее. Я зажал рану руками, но она продолжала кровоточить, неумолимо просачиваясь сквозь мои пальцы.
– Что с Дроздом? Он ранен? – спросил у меня чей-то незнакомый голос.
Я поднял глаза. Передо мной стоял круглолицый солдат. Не сразу сообразив, что он спрашивает о парне, рану которого я неловко зажимал своими одеревенелыми руками, я что-то растерянно промычал ему в ответ.