Жаль, что теперь ей нельзя поговорить с Алексеем Сергеевичем запросто, поскольку она рассматривает дело, над которым он работал вместе со следователем Николаевым. Так что все контакты должны быть строго официальными. Но Очеретный есть Очеретный, а потому в деле должно быть все ясно даже такой незамутненной в финансовом отношении даме, как она.
– Я вам доверяю этот процесс не просто так, – Павел Михайлович вдруг посерьезнел, – а потому, что вы на сегодняшний день у меня самый принципиальный и добросовестный сотрудник.
Ирина поморщилась:
– Большое спасибо, конечно, за лестные слова…
– Это правда, Ирочка. Вы объективны и честны, не поддаетесь ни на угрозы, ни на посулы.
– Просто не пугали и не соблазняли как следует.
– Ладно, ладно, не скромничайте. Я в вас верю. Идите в секретариат, получайте дело.
– Спасибо, – сухо повторила Ирина и с тяжелым вздохом направилась к двери.
Павел Михайлович окликнул ее на самом пороге:
– Ирина Андреевна, учтите, там хищение в особо крупных размерах.
– Неужели там украли свыше десяти тысяч рублей, чтобы попасть под такую статью? – удивилась Ирина.
– Именно.
– Какая радость!
– А вы же еще ни разу к высшей мере не приговаривали?
– Бог миловал.
– Ну вот и не надо начинать именно сейчас. Все-таки кино дело не то чтобы несерьезное, но лишать из-за него жизни как-то глупо.
– Я вообще против смертной казни, Павел Михайлович, вы же знаете.
– Вот и хорошо.
Вернувшись в кабинет, Ирина хотела сразу приняться за бумаги, но вместо этого заварила себе кофейку. Успеет еще погрузиться в эту, по меткому выражению Алексея Сергеевича, поэзию цифр и погнуть себе пару извилин над всякими накладными, платежными поручениями и счетами-фактурами, которые вообще бог знает зачем существуют и что представляют из себя.
Господи, да она когда квитанции за квартиру заполняет, плачет горючими слезами, тратит на это по полдня, и то каждый раз боится, что напутала и платеж не прошел, а Павел Михайлович хочет, чтобы она изучила пять томов финансовых документов!
Смешно подумать, что до сегодняшнего дня процессы Кирилла[2] и Еремеева[3] казались ей верхом сложности. Нет, то легкотня была, а вот где истинное крючкотворство! С тоской взглянув на скоросшиватели, Ирина убрала их в сейф и заперла замок на все обороты. До завтра она к этим бумажкам даже не притронется, а если Павел Михайлович вдруг спросит, то фабула ей известна, слава богу, с коллегами дружит и сплетни слушает.