Розоволицый, пышущий здоровьем и благополучием, Гринфилд уютно поерзывал на моем диванчике, прихлебывал минеральную воду, поводил стаканом из стороны в сторону, а заодно, словно следователь, нагрянувший в гости к подозреваемому, краем глаза изучал обстановку моей парижской квартиры.
– Всю жизнь проноситься с бредовой идеей! Да ведь это не лезет ни в какие ворота! – не переставал гость тормошить меня. – В американской литературе, куда ни сунься, везде уже кто-то наследил. Вы скажете, а-а, вот здесь-то вы и сплоховали. Вот где ваша немощь. Всё уже было. Нет ничего нового под солнцем… Да, вы будете сто раз правы! Отнимать у людей право на неведение, пытаться им внушить что-то такое, чего они не хотят знать и не хотят слышать ― это значит совершать насилие над их волей, лишать их права выбора! Ведь так?
Я продолжал отмалчиваться. Гринфилд продолжал вить свою паутину:
– Что ж, тут я с вами согласен. Но вопрос всё же напрашивается: а что мы, собственно, понимаем под «неведением»? Верим ли мы в существование абсолютной истины? Смею утверждать, что в это всё и упирается. На этом держится – всё. И не только тот мир, который я вам описываю. Весь остальной мир – ничуть не меньше. Ведь что такое истина? Она или есть, или нет ее вообще. Истина единична. Да к тому же очень сильно отличается от правды. Вы понимаете меня? Не согласны?
Мне так и хотелось спросить гостя в лоб, кого он решил вывести на чистую воду, кого он имеет в виду, размахиваясь такими словами, как «истина», «махинатор»? Не заговаривает ли он мне зубы? Но что-то мне подсказывало, что лучше дать человеку высказаться до конца.
Я принес гостю всю бутылку «эвьяна», уселся на прежнее место и ждал, чем закончится монолог.
– Так вот, мне кажется, что большинство просчиталось. Большинство тех, кто писал о Джоне… Ну уже в конце… Народ взялся обгладывать кость, которую ему подбросили… Нет-нет, Хэддла я прекрасно понимаю, повторяю. Окажись я на его месте, я бы сделал то же самое. Кто-то же должен преподнести урок губошлепам. Не могут же люди безнаказанно нести всякую чушь… Кстати, хотел спросить вас… Вы «Жизнь и смерть Джона Ху» читали?
Гринфилд уставил на меня испытующий взгляд.
– Читал. А вы? ― ответил я вопросом.
– Как вам сказать… Да, мне тоже выпала эта честь. Или привилегия? Что ни говори, тут нам с вами повезло. Пол-Америки умирает от зависти… ― Американец опять тянул резину. ― Да нет, без шуток. Это же надо отмочить такой номер! Выпустить книгу за свой счет, когда любой издатель дрался бы за нее, отдал бы за права последние штаны. Тираж – сами знаете, раз, два и обчелся, ― продолжал Гринфилд пенять непонятно на кого. ― А запрет на переиздание! Такого номера еще никто не выкидывал. Просто и наповал. Если не ошибаюсь, вы с Джоном в Москве познакомились?