– И тебе!
С легким сочувствием менеджер глянул на скрючившегося в углу охранника и вышел на крыльцо. «Приеду, поговорим».
Ерошкин обожал футбол, часами обсуждал перипетии матчей, с пеной у рта доказывал свою левоту по игре любого футболиста, тренерских и судейских ошибок. Но стоило заключить пари – неизменно проигрывал. Спорили по мелочи, иначе б разорился. Проигрывал он, как сам считал, вопреки футбольной логике. «Есть две логики: мужская и… футбольная! Все остальное от лукавого», – любил повторять Сергей, особенно в разговоре с якобы умными женщинами. К невезучести в ставках, продажник относился философски: «Господь наделил меня даром предвидения, и в первую очередь, спортивных событий, однако перекрыл возможность за счет этого обогащаться. И правильно сделал! Легкие деньги окончательно бы развратили мою и без того грешную душу, а так есть мизерный шанс на спасение. Аминь!»
Ключ легко повернулся в замке зажигания, тихое радио перекрыло шум мотора, несмотря на семьдесят тысяч пробега, ни намека на износ и поломку. Как заклинал продавец подержанных авто: «Мужик, бери не глядя, это же «Тойота»! Сносу не будет». Как говорил сам Ерошкин через неделю после покупки, уверившись в правильности выбора: «Лучше машина мне не нужна, но и хуже тоже».
Припарковаться у городской администрации труднее, чем у штаб-квартиры ООН. Новехонькие «мерины» и «бэхи» народных слуг чинно оккупировали все места. Слуги регулярно публиковали декларации о доходах, и становилось ясно – за меньшие деньги работают только уборщицы. Слуги слуг – личные водители, с большого похмела курили кружком, с шуточками и прибауточками обсуждая наканунешние похождения перевозимых тел.
На три квартала от официальной стоянки яблоку негде улечься. Машины посетителей-просителей расставились, как попало и где попало, презрев тротуары и клумбы. Сергей остановил машину далеко от главной площади с главным зданием и типовым памятником вождю с протянутой рукой. Полученный от шефа конверт перекочевал в черную папку, и бодрый шаг мужчины средних лет ускорился до главных дверей города.
Июньское солнце уже разогнало ртуть в термометрах до тридцати. На синем небосклоне маленькая тучка прикрыла светило, но тут же унеслась ветром. Люди, утомленные зноем, покрывались потом от макушек до пят.