Я чувствовала, как боль затопила от этих слов. И сомнения, много сомнений. Не любит… Не любит…
– Пойдешь к знахарке, она избавит нас от проблем.
Я ахнула, размазывая соленые слезы по лицу.
– Нет, ты не заставишь меня… – шепнула бескровными губами, отчаянно комкая розовый шелк платья.
– Я потащу тебя силой! – крикнул отец.
– Папа… – больше я ничего не сказала, кинувшись к увитым плющом перилам. Я умру, но не сдамся. Я умру. Умру…
Стоп! Успела затормозить, когда одна нога перемахнула через бортик.
– Лийсан! – мужчина кинулся ко мне.
– Не подходи! – крикнула Лийсан. – Я прыгну! Ты все равно убьешь меня!
Не прыгнешь! Нет, это не мои чувства! Я – Лиза Соколова, и я никогда не испытывала такой беспросветной боли. Я никогда не теряла надежду! И ты не потеряешь! Ты справишься! Я говорила это своему отражению, пыталась удержать от опрометчивого шага. Мы сильные! А он нас любит и не допустит, чтобы нам было плохо. Я не знала, кто этот «он», но была отчего-то уверена, что это настоящее, эта любовь.
Лийсан, не без моей помощи, осторожно вернулась на террасу, и мы отбросили руки отца. Она упрямо вздернула подбородок, и я улыбнулась внутренне: мы справимся, мы все выдержим, мы будем счастливы.
Выдохнуть я не успела, наоборот, дышала часто, быстро работая лапами. Лапами?! Вокруг лес и звездная ночь. Я остановилась и протяжно завыла, словно бы спрашивая совета о молчаливой луны. Под подушечками когтистых пальцев – мягкая трава и острые камешки, зрение было острым, ночным, а калейдоскоп запахов ошеломлял. Я чувствовала живое тепло собственного меха, пахнувшего ярким мускусом, а мои мышцы были там, где их быть не могло. Выскочив на поляну, я увидела темный мужской силуэт и потерялась в чувствах волчицы.
Я зарычала, припадая на задние лапы, готовясь к атаке. Шерсть на загривке встала дыбом. Я растерзаю его, или умру сама – третьего не дано! Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу! Сердце во всех моих ипостасях разрывалось от боли. Я хотела быть с ним, но это безумие! Одержимость! Я покончу с этим! Но почему я не вижу его? Лицо мерзавца, околдовавшего меня, скрыто в неясной мутной дымке. Я тряхнула мордой. Не понимаю, что за морок такой?!
«Это все нереально!» – вдруг поняла, ощерившись еще пуще. Отделить свою личность от сознания волчицы оказалось сложнее. В ней было столько ненависти и страсти, боли и желания, что я, Лиза, или даже Лиса, захлебывалась в пучине отчаяния. Волчица хотела убить этого мужчину, или погибнуть от его руки, но во чтобы то ни стало разорвать пагубную тягу. Она любила и ненавидела одинаково яростно. Но эти чувства не мои. Я, Лиза Соколова, никогда ни к кому ничего подобного не испытывала. Это не моя реальность, но раз я здесь, значит, могу изменить участь своего отражения.