– Не могу больше, – пожаловался он. – Развоплощаюсь.
– Ты только что наелся! – возмутился Хью, который, видимо, все еще не мог простить бедняге каштаны. Подкроватный монстрик фыркнул и растворился, вернувшись в не-реальность.
– На этом слое его поддерживают только отрицательные эмоции, – напомнила Лена.
– А орехи?!
– Просто вкусные.
Тем временем вернулся Лерой с рваной тряпицей, которую держал двумя пальцами.
– Магии не чувствуется, – проговорил он. – Но других шарфиков в спальне не нашли.
– Выглядит дорого, вышивка как из салона госпожи Риоли, – протянул Хью. – Но бирки нет, и нитки торчат. Подделка.
– Нам нужна владелица, – проговорила Лена.
Если жена не догадывается, с кем была интрижка у мужа, то могут быть в курсе коллеги. Или прислуга. Хотя на момент происшествия в доме оказались только супруги, тем не менее, связь могла длиться какое-то время.
– Я знаю, где искать, – сообщил Лерой.
– А ведь и правда, запах узнаваемый, – хмыкнул Хью, тоже втянув воздух. – Лерой, но ты-то как сообразил? Я думал, ты примерный оборотень и не ходишь по злачным местам…
– Почему? – удивился Лерой. – Хожу иногда. По рабочим вопросам. С тобой в основном.
– Так что там? – поторопила напарников Лена.
– Бар «Фея навеселе», – пояснил оборотень. – Там раньше по ночам пели вампирши. Была среди них одна, Готильда, невероятно красивая.
– Главное, не стоять с подветренной стороны, – подмигнул Лене Хью. В отличие от людей, оборотни хорошо чувствовали запах немертвых, какой бы специальной парфюмерией те не пользовались.
– Она из тех, у кого неярко выражены особенности вида, – пояснил Лерой.
Понятно, после перерождения Готильда внешне осталась слишком похожей на человека. Никаких тебе красных глаз, мертвенной бледности и неприятия солнечного света. Только сердце не бьется и клыки… Таких считали экзотикой и называли «цветами». На окрас их кожи влияла выпитая кровь и эффект задерживался надолго.
– Готильда этого очень стеснялась, – продолжил Лерой. – И делала белила по какому-то прабабкиному рецепту. В результате ее кожа становилась бледной и как будто сияла в лунном свете. Многие ходили в бар послушать, как она поет…
– И попялиться на прелести, – поддакнул Хью. – Она все еще там поет. Так откуда знаешь?
– Работал там вышибалой. Пудра эта… чихать из-за нее постоянно хотелось.