Передо мной на фото стояла совершенно обнаженная Василиса Гринькова, совершенно не стесняющаяся своей наготы, а вроде даже ей гордящаяся. А что – есть чем погордиться, да. С такой-то фигурой…
Мать девицы, видать, заметила, что я пристально рассматриваю это фото дольше остальных, посмотрела на него и слегка покраснела, потом выхватила его из моих рук:
– Это вам не надо. Случайно попало. Зачем она его сделала – я не знаю! Она девочка домашняя, никуда без спросу не ходит, нигде не задерживается, не предупредив нас. Я не хочу, чтобы у вас сложилось мнение, будто она какая-то распутница.
– Честно говоря, мне неинтересно, распутница она, или нет. Меня это интересует только в том плане – кто ее мог похитить, если ее похитили. Например, если она была девственница, то могли похитить, чтобы брать у нее кровь для магических действий. И слезы. И кусочки плоти. И… – Женщина побледнела, обмякла и со стуком упала на пол.
Семеныч всполошился, побежал к аптечке, Петька стал наполнять стакан из чайника остывшей кипяченой водой, а я закусил губу – вот надо же было так – в понедельник, тяжко, а тут еще заявительница со слабыми нервами.
– Кольцов, ты чего творишь?! – строго рявкнул Семеныч. – Баба и так еле на ногах стоит, а ты ей про кусочки плоти! Очертенел, что ли? А если сейчас жалобу накатает, что ее запугивали? Ты думай другой раз, прежде чем плести всякую хрень!
– А я чего такого сказал! Ну правда же! – попытался оправдаться я. – Могли на запчасти украсть! Я что теперь должен делать?
– Думать ты должен! – сердито бросил капитан Федоренко, капая на ватку нашатырем. – И искать ее дочь! Кстати, она хорошая знакомая начальника. И Дмитрий Семенович просил отнестись к ее заявлению с максимальным вниманием. А ты чего? Про кусочки плоти?
Мне только этого не хватало – мое сердце затрепыхалось, сжалось, как будто его посадили в маленькую ржавую клетку, откуда нет выхода, – еще и знакомая начальника УВД! Ну, все… теперь будут каждый день прессовать, требовать результата. Не прикроешься хорошей бумагой.
Женщина вздрогнула, Семеныч еще раз ткнул в ее нос вонючей ваткой, дама глубоко вздохнула и при помощи моего непосредственного начальника взгромоздилась на стул.
Я выжидательно смотрел на Гринькову, не зная, как она отреагирует на свой обморок – может, меня обвинит. Потом женщина достала из сумочки надушенный платок, потерла им нос и сухо сказала: