Засыпав из нагрудного футлярчика соли внутрь шкуры прямо
на мездру, чтобы она не загноилась и, взвалив трофей на плечи, я
начал спуск к реке.
Уже подле протоки я повесил голову зверя сушиться на деревцо, и
принялся отмываться.
Прозрачная холодная вода взбодрила меня после жары небесного
светила и пыла боя, - я помылся, простирнул рубаху, оттер оружие,
вволю напился и разложил все вещи по своим местам в сумке. Даже
озяб немного.
В отражении я разглядел у себя недельную темную щетину,
что уже переросла в бороду. Светло-серые глаза и дымчатые волосы
выдавали во мне уроженца северных земель, но в остальном, стоит
заметить, я выглядел отнюдь неплохо. Меня можно было даже принять
за аристократа, - черты лица были прямыми и ровными, кожа без сыпи
и отметин, нос тонкий и с небольшой горбинкой. Ну чем не лорд? На
лице двойника играла немного нахальная и озорная улыбка, что
портила весь благородный вид.
Взирая на чистейшую речную воду, я вдруг вспомнил, что со
вчера ничего не ел, живот сводило еще во время снятия шкуры, но
скорее от тошноты, теперь же голод подступил к горлу, заставляя
глотать горьковатую слюну. Если бы не зверь, я бы уже был бы в
городе, но теперь мне так не хотелось топать до поселения на
голодный желудок и до вечера, что я поддался искушению и отправился
собирать удочку. А чем я хуже Кузури?
Так что я нашел трость покрепче, вытащил из рюкзака моток
веревки и иголку, которую и загнул в крючок. В речном песке я
руками нарыл пару серых червей и принялся рыбачить.
Перед тем как размокшая веревка всё же оборвалась, мне удалось
выудить двух крупных рыбёх за довольно короткий срок. Они оказались
живучим, и продолжали извиваться и бить хвостами, даже после того
как я почистил их и выпотрошил. Развести огонь и пожарить улов
труда не составило, только соли почти не осталось, но я с
удовольствием поглотил рыб и так, хоть они и были костлявыми.
И вот я бодро шагал в сторону города, пожевывая рыбью
кость меж зубами и поправляя шкуру на плече, с твердым намерением
попасть в город затемно. Я без приключений добрался до широкой
дороги, следуя тропке от озера, и остаток дня провел, монотонно
отмеряя шаги по сухой просеке, что должна была вести к
поселению.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, последними лучами
освещая только кроны деревьев над моей головой, и поднялся легкий
теплый ветерок, качая листву в такт песне, что я напевал. Песня
была о продажной девице, что застряла грудью в заборе, и,
насвистывая в очередной раз многозначный припев, я увидел
долгожданные башни ворот…