– И что? Кассету зачем отбирать? А отберут – доброе дело сделаем. Охрану к музыке приобщим.
– Ну нет, – ответил Седов и почему-то побледнел.
* * *
Мы прошли кордоны и забились на верхотуру. Там были сидушки, но нас это, разумеется, не волновало. Мы стояли и радовались тому, что денег у нас было только на галёрку. А то бы мы были внизу, а так – наверху.
– Девочки! – раздался сзади голос. – А ну-ка сядьте! Не видно из-за вас ничего!
Через два пустых ряда от нас сидели три тётки. У них были химические кудри и строгие лица.
– Хорошо, – ответил Федя-ботан, поправил очки и улыбнулся пухлой нижней губой.
– Как скажете, – ответил Седов.
– Они ещё и вежливо аплодировать будут, – сказал Стас Неотмиркин. Больше он ничего обличительного сказать не успел, потому что вышли музыканты. Стало темно в зале и светло у людей в головах.
К Кипелову у меня нежные чувства, без всякой гендерной ерунды. Почему-то он успокаивает. С остальными покажет время: дай бог, концерт не последний.
Я вдруг поняла, что знаю наизусть все песни: «Мёртвая зона», «Кастельвания», «Следуй за мной» и так далее.
– Молодые люди! – крикнули сзади на «Смутном времени». – Сказали же! Сядьте!
Поскольку тётки в этот раз сказали «молодые люди», ответить решила я:
– А вы сами встаньте!
Больше мы ничего не слышали. Я трясла хайром и ждала, когда же за нами придут. А на «Пути наверх» Федя тронул меня за плечо и мотнул головой назад.
Я оглянулась. Над нами возвышались тётки. Они стояли, танцевали руками, сжатыми в кулаки, и трясли химической укладкой. Одна сняла пиджак и была в кружевной маечке на бретельках.
* * *
На обратном пути Федя-ботан предложил сесть, а Седов, Неотмиркин и я ощутили потребность полежать на брусчатке.
– А хорошо, – сказал Федя, – что наши больше с нашими не дерутся. Это мне брат про Алису рассказывал. Наше, говорит, поколение более удалое. Без «розочки» на концерт опасно было ходить.
Я вспомнила наших соседей сверху. Они ведут себя примерно так же, только «Алису» не слушают.
– Теперь это так называется? – спросила я. – Удалое?
– Ага, – сказал Седов. На слове «Алиса» он почему-то побледнел опять. – Мало нам рэперов что ли?
– Тебе бы хайр пришлось отращивать, – сказал Неотмиркин Феде. – Насилие над собственной личностью, все дела.
– Айрон Мейден, – сказал какой-то парень в камуфле, глядя на картинку у меня на груди. Показал «викторию» и пошёл дальше.