– Ага, шлындал где попало весь день, а теперь подавай ему и тонкую, и звонкую, – маленьким, но стойким бульдозером упёрлась ладонями брату в грудь Аня.
Да только разве остановишь такую дылду, как Васька, – высоченный, крепкий от сала и картошки. И что самое страшное – тоже красивый, как подарок под ёлкой. Точно понравится Оксанке…
– А вообще-то она дробненькая. Наверное, болеет, – спасая себя, вытащила Аня последнюю соломинку. Хилая хозяйство не потянет, а без скотины в деревне не прожить.
Брат смял преграду и продолжил путь.
– А у тебя пятница из-под субботы видна.
Васька на ходу заправил торчавшую из-под рубахи майку. Горемычно вздохнув, Аня поплелась следом. После смерти родителей им с Васькой приходилось попеременно жить то у одного деда, то у другого, так что родная изба стояла пустая и пришлась к месту для новой учительницы с сестрой и братом.
– А дед меня не искал сегодня? – идя на мировую, поинтересовался Васька у сестры.
– Дрова распилены, курей я накормила, картошка растёт – нужен ты больно кому до осени, – фыркнули сзади.
– Да вот Оксанке и буду нужен, – не услышав прощения, снова наступил сестре на мозоль.
А самому не терпелось глянуть на городскую постоялицу, в которую успел влюбиться по одному рассказу Аньки. И пока другие ребята не налетели женихаться, требовалось закрепить её за собой. Из деревенских девок какие невесты, если каждый день видишь, как они топчутся в сапогах по навозу?
Не успел подумать, как на улице нарисовалась Зойка Алалыхина, его зимняя пассия. Ведьма – хуже Аньки, всё про каждого на десять дней вперёд знает. Вот с какого рожна именно сейчас сняла с привязи телушку? Как будто зима не придёт, не настоится та в четырёх стенах. Голову на отсечение, что пронюхала про новеньких и выглядывает, что к чему…
– Здоров, Васька. Домой?
– А ты что это скотину раньше времени гонишь? – ушёл тот от ответа. Не хватало, чтобы ему задавали вопросы. Да ещё летом, когда городских девок в селе полно.
– Потом некогда будет, «Мануэль» по телевизору. В клуб придёшь?
– Приду, – пообещал сразу, лишь бы отвязалась. И Анна – не потому, что хотела помочь брату, а просто из природной вредности, добавила нужное:
– Туфля вон в коровьей лепёшке.
Ведьма ведьмой, а вид свой перед женихами Зойка блюла – вместе с телушкой как ветром сдуло. Дорога к Оксане открывалась снова, но перед самой хатой Василий, хоть и прислюнявил чуб, всё же застеснялся явных смотрин.