Нервный импульс, острее, чем осколок зеркала, проткнул хвалёную, дутую надежду, выпустив из этого душевного атавизма остатки жизни.
Торбинин вскочил, схватил коробку с маджонгом и, размахнувшись, бросил в текущую под мостом реку. Набор до цели не долетел: ударившись об ограду, рухнул отринутой верой.
– Это игра! Игра, мать твою!
Падение, отскок, повторное приземление – и раскатывающиеся по асфальту фишки. Выматерившись, Фёдор закрыл лицо руками.
Подышал, чтобы прийти в себя, – тяжело, долго. Медленно отнял от глаз ладони. Невольно, краем зрения, ухватил множество раскиданных по дороге красочных фишек. Посмотрел в ту сторону – и оторопел.
Ветер, по-видимому, не желая принимать участия в фантасмагории жизни, пропал без следа, точно свидетель кошмарного преступления.
В центре неровного круга, образованного разлетевшимися фишками, лежало несколько картинок. Торбинин, присев на корточки, поднял коробку. Оттуда вывалился листок с правилами. Владелец схватил его, смял по неосторожности. Безрезультатно пытаясь унять дрожь в руках, начал водить мутным взором по бумаге.
Тузы… Драконы… Ветры…
Разные сочетания… Десятки сочетаний…
Вот и нужное…
В жизнь вернулся воздух, летающий, шепчущий известные каждому фразы. Рослый мужчина средних лет не мог отвести взгляда от печатного текста. Значение выпавшей комбинации описывалось предельно сухо. Счастье? Настолько близко, насколько может быть. Безграничная радость? И она, разумеется. А помимо, многое-многое другое. Просто всё – в непривычной форме.
Что же? Любовь, да. Любовь Бога и человека. Безраздельная, всесильная любовь судьбы.
«Свобода»…
Только богам открыты предначертания судьбы.
(Из изречений философов Древнего Египта)
Испокон веков человечество интересуют великие тайны прошлого, в которых даётся объяснение царящему в мире порядку вещей. Однако некоторые из этих тайн запрятаны так глубоко, сопряжены со столь могущественными силами и овеяны таким ореолом ужаса, что, вероятно, лучшим было бы никогда не находить их разгадок, оставив вселенной её вечное право на установление своих, запредельных законов. Тем не менее, волею случая я оказался втянут в события, масштаб которых начинаю понимать лишь сейчас; их подробности я и собираюсь изложить далее, несмотря на то, что сама мысль о произошедшем на территории загородного дома дяди Марка обрекает меня на бессонную ночь, полную неизъяснимого, но теперь вполне определённого страха – страха, не отпускающего мою душу вот уже долгие годы…