«А люди там уже, наверное, позавтракали. Что-нибудь типа яичницы с колбасой. И кофе, черный кофе! С сахаром и булочкой. Булочка с изюмом… Да, что это со мной?» Стряхнув с себя наваждение, я продолжил:
– Предлагаю – сегодня отправить на охоту меня, вдруг вашему покорному слуге повезет больше! Гоша идет в то зимовье, про которое рассказывал. Может, оно уцелело? Тогда, будем надеяться, хоть какая-то еда там найдется. До него, говорил, километров десять? Тогда к вечеру обернешься. Все равно, кроме тебя, его никто не найдет! Алекс охраняет лагерь. Как считаете? Или есть другие идеи?
В лагере все время кому-то приходилось оставаться. Медведей, реально, вокруг ходило не просто много, а очень много. Они навестили бы табор без людей обязательно. Съестного у нас не было, но порвать палатку, одежду и спанье, измять и привести в негодность посуду и все, что подвернется – любимая медвежья забава. Если в лагере кто-то находился, звери все же опасались и близко не подходили.
За распитием брусничного чая, мои предложения приняли единогласно. Гоша, закинув за плечи пустой рюкзак, начал спуск с террасы по правому распадку. Места были ему знакомы. Лет двадцать назад он начинал свою трудовую деятельность именно в этих краях, проработав несколько лет егерем. Взяв «белку», я отправился левее, обходя куртины кедрового стланика и перепрыгивая через многочисленные веселые ручейки, сбегавшие с недалекого снежника.
Все еще вчера взвесив, я решил, что надежнее попытаться поохотиться на сурков. Самое их близкое поселение находилось на травянистом склоне у подножия морены километрах в трех отсюда. Туда уже ходил Гоша, но сурки вели себя крайне осторожно и при малейшей опасности надолго скрывались в норы. Добравшись до места и прикинув направление ветра, я устроился сбоку у крупного покатого валуна метрах в двадцати от края жилой сурчины. Затем провел семь томительных часов в безрезультатном ожидании.
Расчет на то, что кто-то из сурков, все-таки, вылезет под выстрел, оказался напрасным. Ни одна из таких жирных и вкусных зверюшек так и не появилась из норы. Дальше ждать не имело смысла. Солнце уже совсем приблизилось к неровной полосе гор на той стороне Байкала, и скоро должны были наступить сумерки. На пути к лагерю лежал «курумник» – участок из гладких валунов, покрытых мхом и редколесьем. Идти по каменной россыпи в темноте, рискуя переломать ноги, совсем не хотелось.