«Горит и кипит». Услышать бы её речь, увидеть бы её жест. Двоих тянуло друг к другу с немыслимой силой. Катулл, конечно, знал, кто эта Клодия и какими словами называют её на улицах и в термах, но любовь совершила переворот в голове и душе этого прежде лёгкого, насмешливого, ничего не принимавшего всерьёз человека, приехавшего в столичный Рим из провинциальной Вероны для великих дел и легко тратившего себя на дела лёгкие и приятные. До любви к Клодии в его жизни не было ничего серьёзного, после встречи с ней он переселился в возбуждённое пространство, которое не описывается физическими формулами и математическими алгоритмами. Как оказалось потом и как мы знаем теперь, это и было то единственное великое дело, которое ему предстояло в жизни ― любовь, amor на латыни.
Клодия ― римская матрона с репутацией шлюхи, красивая женщина со множеством любовников, любившая по капризу. Катулл прославил её своими стихотворениями и сделал единственной и неповторимой в истории, но она такой в римской жизни не была. «Ввиду своего происхождения и внешности, как и благодаря своему мужу и детям, эта женщина была достаточно вознесена судьбой; знала греческую и латинскую литературу, играла на кифаре и плясала изящнее, чем подобает приличной женщине; она знала ещё многое из того, что связано с распущенностью. Ей всегда было дорого всё, что угодно, но только не пристойность и стыдливость; что берегла она меньше ― деньги или своё доброе имя, было трудно решить. Её сжигала такая похоть, что она искала встречи с мужчинами чаще, чем они с ней… Однако умом она отличалась тонким: умела сочинять стихи, шутить, говорить то скромно, то нежно, то лукаво; словом, в ней было много остроумия и много привлекательности» (Гай Салллюстий Крисп о Семпронии). А была ещё Телезилла, десять раз выходившая замуж. Типовой портрет патрицианки эпохи поздней республики.
Вряд ли он долго ухаживал за ней до первой ночи. Это было не в её нраве, много раз говорить «нет», тянуть, ждать. И не в его привычках, долго ухаживать. И он, и она жили в интенсивном потоке чувств, летели на волне возбуждённых ощущений в раскалённом страстями воздухе близкого к самоуничтожению Рима. Вряд ли у него в то время был хоть один день без пира в термах, без встреч с друзьями, без свиданий с гетерами и без стихотворений, так же как у неё каждый день был с утра до вечера наполнен страстями, капризами, свиданиями, чувствами и отношениями. Одно начиналось, другое прекращалось, третье было на подходе, четвёртое требовало интриги, пятое оскорблений, шестое отпора, и только, может быть, седьмое касалось её всерьёз и возбуждало в её душе тень нежности. Красота её требовала заботы и ухода ― рабыни в её доме, готовя мази и румяна, большими медными пестиками толкли в широких чашах лишайники и улиток. А нужно ещё утром долго сидеть в кресле, чуть откинув голову назад, пока рабыня расчёсывает её распущенные волосы и, прежде чем выйти на улицу, мастерски делать подводки на глаза и класть голубоватые тени на веки. А вечером на ложе с бронзовыми фигурками амуров натирать тело благовониями.