Сверкала солнечными бликами речка, сонно шелестели вблизи ивняки, из овражка одуряюще пахло цветущим донником. Над сосновым бором осторожно кралось прозрачное облачко…
Регина сплела венок, надела себе на голову и повернулась, улыбаясь довольно, ко мне.
– Ты настоящая королева! – восхищённо воскликнул я.
На неё боязно было смотреть: настолько она была красива. Сверкающей короной лежал венок на её тёмных как ненастная ночь волосах. Среди жёлто-белых ромашек голубели колокольчики, золотыми крапинками вплелись нивяники, как драгоценные камни рассыпались по венку нежные головки клевера…
– Правда, красиво? – обрадовалась она. Осторожно, обеими руками, сняла венок и протянула мне. Я приподнялся, подставил голову и тяжёлый венок опустился на неё. Совсем рядом были её полураскрытые влажные губы и я, отчаянно припал к ним.
Она не оттолкнула меня. Она лежала на траве, раскинув руки, и лицо её не выражало ни отчуждения, ни испуга, ни радости. Я неловко целовал ей глаза, брови, щёки. Вдруг она, извиваясь, выскользнула из моих объятий, вскочила на ноги, подхватила с травы растрёпанный венок и отбежала в сторону. Я лежал счастливый и оглушённый случившимся.
Через некоторое время Регина склонилась надо мной, погладила мне щёку.
– Ты хороший! – тихо сказала она.
Я замер, боясь вспугнуть эту ласковую руку. Но не выдержал, поймал её и прижал к своим губам. Мне стыдно было взглянуть на Регину, но я решился. Она была серьёзна, как-то тихо и покорно серьёзна, и не было у неё в глазах обиды, не было и страха – какая-то спокойная женская мудрость светло стыла в её расширенных зрачках. Она решительно нагнулась и коснулась губами моих губ. Я схватил её за плечи, притянул к себе…
Мы встречались каждый день. Уходили в лес, на речку. Пухли от поцелуев губы. Мы растворялись друг в друге с самозабвением ликующей молодости.
Регина плохо читала. Я брал с собой книги, читал ей вслух, заставлял читать её. Она спотыкалась на словах, смешно шевелила губами, читая фразу сначала про себя, а уж потом произнося её вслух. Надоедала ей книжка – она отбрасывала её в сторону, прижималась ко мне и тянулась губами. К вечеру она уходила в табор. Иногда я давал ей что-нибудь из продуктов, чтобы не ругали её, что ничего не приносит. Родители удивлялись моей отрешённости от жизни, отец поругивал за безделье. Не догадывались они, что пришла ко мне первая любовь…