Порыбачили. Нет теперь водохранилища, нет карасей. Ничего нет. И старик Петрович, наверное, неприкаянно бродит по берегу, зло смахивая с морщинистых щёк скатывающиеся слезинки…
Ухабистая просёлочная дорога натужно ползла под колёса вездехода-уазика. До «Рассвета» был неближний путь – километров тридцать, и Сергей нетерпеливо и смело бросал машину на раскисшую ленту просёлка.
Утро нарождалось яркое и солнечное и, если бы не эта вязкая сырь на земле, трудно было бы поверить, что ночью шёл долгий проливной дождь.
Рядом с Сергеем сидел главный инженер ПМК Медведев – круглолицый, розовощёкий двадцатипятилетний парень, ещё не успевший согнать с лица утреннюю сонливость.
Сергей отрывал глаза от дороги и искоса поглядывал на Медведева. Тот спокойно встречал его взгляды и даже пытался успокаивающе улыбнуться. Это была их первая беда, первое поражение. Медведеву легче – он не строил эту плотину, она не была для него родной, наверняка, он даже в глаза её не видывал, поэтому он так спокоен. Вот если бы его плотину смыло… Тьфу, да что это он пророчит! Не дай бог никому такого испытания.
Медведев хороший парень. Года ещё нет, как он в ПМК, а будто всегда был. Ко двору пришёлся, славно прижился. Сергей невольно улыбнулся, вспомнив, как прошлым летом к нему в кабинет ранним утречком заявилось этакое чистенькое, бодренькое, румяное создание в модном сером костюме, в белоснежной рубашке и ярком цветном галстуке. Картинка или манекен с витрины столичного универмага. Сергей покрутил в руках новенький диплом инженера-строителя, внимательно изучил направление, спросил: «Городской? Женат? Дети есть?» – и встретив утвердительный кивок, подвёл итог: «Значит, срочно нужна квартира» – «Нет, нет, не надо, – поспешно возразил парень. Жена с дочкой в городе живут… пока я здесь не освоюсь…» – «Сбежит!» – уверенно подумал Сергей. Сколько их уж перебывало – с техникумов, с институтов, а задерживались считанные единицы.
Сергей всегда пытался сходу уловить характер молодого специалиста, безошибочно определить роль и место новичка в ПМК. «Кто ты? – вглядывались в прибывшего его пристальные серые глаза. – Что у тебя внутри? Будешь ли ты на земле чернорабочим или промелькнёшь мотыльком, не оставив следа ни в собственной душе, ни в чужих?..»