– Это многие, – согласился Артём. – А ты правда хочешь?
– Правда хочу. И думаю, что могу. Хотя бы и в каком-нибудь магазине… Конечно, здорово было бы вышивать или рисовать цветы – я недурно рисую цветы акварелью и по шелку – но этим не заработаешь.
– Отчего же, – возмутился Артём, – вполне. Можно отдавать в лавки на реализацию, можно продавать эскизы, а можно и изделия ручной работы, если придумать, как это организовать. И Фаберже с чего-то начинали!
– И всё же – у них был стартовый капитал! У всех есть. А у нас, боюсь, стартовая нищета.
– Я бы спросил у отца, кому может быть интересно такое дело, да до выпуска он со мной и разговаривать не будет, – ответил Артём и добавил, – а после ты уже, может, обручишься. Ну и… денежный вопрос пропадёт.
– Пропадёт? Думаешь, я не могу выйти замуж за бедного и по любви? – Соня отвернулась и стала стряхивать редкие снежинки с тёмного рукава.
– Не думаю, – быстро ответил Артём. – Но боюсь, что твоя семья…
– Моя семья как-нибудь переживет, – спокойно ответила Соня и уставилась на сцену.
Артём помолчал.
И ещё помолчал. Вздохнул.
Вот бы ему хоть часть лёгкости Ромки по части девушек! А то стоит тут неприступная, даже коса – как упрёк, и что прикажете делать?
Снег полетел сильнее.
– Соня, – осторожно начал Артём, словно ступая по тонкому льду. А потом – была не была! – провалился в пропасть.
– Соня, вы же знаете, что вы мне нравитесь?
Соня медленно повернула голову к нему, покраснела, сжала губы. Неловко кивнула.
– Я бы… Мы бы… Вы… ты… очень славная, – зачем-то ляпнул Артём и замялся.
– Тёма… – Соня тоже замялась и покраснела сильнее. – Я нашла у мамы список… Не спрашивай, как. Там есть… – она оглянулась по сторонам, но все, кажется, были увлечены представлением. Она привстала на цыпочки и остаток фразы прошептала Артёму на ухо.
– Но он же старый! – возмутился Артём так же шёпотом. – Они все! Соня! Не надо!
– Сама не хочу! – укоризненно посмотрела на него Соня. – Я надеюсь, до лета они все отвалятся. Или помрут, – добавила она философски.
Артём покачал головой:
– Про таких мать говорит, что до ста лет. Хочешь, я спрошу у неё?
– Что? – опасливо спросила Соня.
– Что она скажет насчёт вас, – ответил Артём, – в смысле, со мной. В смысле, нас, если суммарно.
– Тёма! – Соня опять покраснела. – У меня за душой же ничего. Фамилия только эта бестолковая. В смысле – ты чудесный! Но ты же себе всё испортишь.