Господи, да что она несёт! Аглая бросила взгляд на парня. Нет, он для такого трусоват. Вот что отец Угрим может кого-нибудь прибить, она не сомневалась – из-за взгляда, тёмного, тяжёлого, с затаённым безумием.
Роман как-то спросил:
– За что ты его так ненавидишь?
Спросил легко, словно о мороженом. А она тут же замялась, протрезвела – от вина, дурмана, запаха его тела – и ответила в тон, легко:
– Да иные отцы… к плотским утехам неровно дышат.
Роман хмыкнул:
– Старый хрен. Руки распускал?
– Да, – не стала вдаваться в подробности, – а непослушание в общине не приветствуется. Тётка вступалась…
– Иди ко мне, – он протянул к ней руки, и она поддалась, как всегда поддавалась – и его рукам, и желанию забыть всё, что происходило на берегу под надзором высокого терема. И теперь вот он, шанс уйти, покончить со всем, но почему же она так мечется, почему так неспокойно?
Луна?
Аглая вдохнула, выдохнула. Как-никак она старше Романа, опытнее. Зубы заговаривает мастерски. Да и деваться некуда – никто больше на «проклятую» землю не полезет, а одна она не справится.
И всё же когда они поднялись на холм, она оглянулась на облитую лунным светом деревню, замершую, словно поджидающую чего-то – и дурное предчувствие нахлынуло с новой силой. Не стоит. Не сегодня.
– Ну, что ты встала? – в голосе Романа и злость, и нетерпение. Сколько раз она слышала их в таком союзе! Но Роман, напомнила себе Аглая, Роман на её стороне. Он авантюрист, хулиган, лжец, и поэтому ввязался в эту затею и пойдет до конца – а кто другой? Нет, Роман далеко не худшее, и предчувствиям придется замолчать.
Она отвернулась.
Шли дальше молча, лишь снег хрустел под ногами. Дошли до кладбища и чёрных развалин напротив.
– Зайдём лучше сбоку, – распорядилась Аглая, и они прошли ещё немного вдоль дороги, прежде чем свернули, наконец, в сугробы. Медленно и очень долго пробираясь в снегу, они всё же добрались до первого здания. Роман поднялся внутрь и стал осматриваться.
– Здесь ничего нет, – выдохнула Аглая, прислонившись к уцелевшим стенам. Но Рома всё же обошёл кирпичные развалины, посветил фонарем. Кирпичи, обломки кирпичей, снег.
– Пошли дальше, – и он пошел снова в снег. Порядком подуставшая Аглая поплелась следом.
Шаг, шаг, ещё. Чем ближе подбирались, тем сильнее отгоняла мысль – может, и нет уже ничего.