Витька стрелял ей вслед, но не попал. Тварь скрылась за жилой высоткой.
На несколько долгих секунд повисла жуткая тишина, только сбитое дыхание сталкеров тревожило воздух.
– Что это за тварюга была? – выпалил Витька с кашлем. На лице у него красным блестели десятки мелких порезов. – Ты когда – нибудь такую видел?
Кобальт покачал головой. Ничего подобного ему никогда не встречалось.
Столкновение с дверью внедорожника размозжило упитанному голову в кашу – мгновенная смерть. Второй лежал в луже крови, но, судя по вздымающейся грудине, еще жив.
– Что будем делать? – спросил Витька растерянно.
– В Кремле слышали выстрелы. Они сообщат в Гортранс, те пришлют подкрепление.
– Надо нашим сказать, пусть приезжают, дадим отпор.
Витька потянулся к рации.
– Отставить. Этого надо к врачу.
Дружинник резко открыл единственный затекший глаз и закричал. Не мешкая ни секунды, схватил автомат, собираясь осыпать сталкеров свинцом.
Кобальт всадил ему пулю в голову.
– Мать его! Чё за херня! – вскрикнул, перепугавшись, Витька.
Кобальт убрал пистолет в кобуру, тяжело вздохнул. Теперь все обернулось совсем плохо. Гортранс им такого не простит.
Когда – то по этой улице каждую минуту проезжали сотни машин и поток не останавливался круглосуточно. Тысячи людей гуляли по широким тротуарам, ужинали в ресторанах, уличные музыканты давали концерты на открытом воздухе. Кобальту казалось, он и сейчас он слышал звуки моторов, счастливые крики людей, музыку, чувствовал аромат итальянской кухни. Все это отпечатком времени сохранилось в безжизненных ныне и обвитых ядовитыми корневищами зданиях, вывернутым наружу мощенным тротуарам и выцветшей, но отлично сохранившейся детской качели. Темная вода забрала у людей привычную жизнь, но прошлое ей не смыть.
Эли проживала с отцом в небольшой квартире на первом этаже, окна выходили на забор, солнце никогда не заглядывало сюда. Неподалеку располагалась насосная станция, качающая воду в систему орошения. Вибрация и гул давно стали постоянными спутниками жизни ее семьи. Отцу неоднократно предлагали более просторное жилье на верхних этажах с солнечной стороны, но он наотрез отказывался.
«Грешно семье простого механизатора занимать место жреца».
Мама ему как – то ответила:
«Никто не посмотрит косо на брата высшего жреца. А мы хоть поживем как люди».