Не помню, как я оказалась на улице. Голова горела, как в страшной болезни. Мысли путались. Раз за разом хлопнули двери. И одновременно на дорогу высыпали мои «затейники» и Алеша – теперь уже мой жених…
Она замолчала. Молчали и дети, глядя на ее взволнованное лицо. Потом, почувствовав, что сейчас заговорит отец, повернулись к нему.
– Рита стояла среди улицы такая испуганно-растерянная. Вот когда я понял, что теперь я в ответе за нее. Тогда, в лесу, лишь каким-то подсознанием почувствовал, что мы должны быть вместе. Сейчас же был абсолютно уверен, что совсем плохо мне станет, если не будет рядом этой смешливой отчаянной девчонки. И ей будет плохо. Осторожно взял ее за плечи, повернул к себе. Казалось, прямо в душу глянули наполненные слезами глаза.
– Прости, что не спросил раньше, нужен ли тебе. Ты решишь еще это для себя. А я уже решил: от тебя моя судьба зависит. А твоя – от меня. Поверь мне еще раз. Теперь уже окончательно поверь.
– И ты поверила? – шепотом спросила дочь, прижимая к пылающим щекам руки матери.
– Поверила, Маринка. Второй раз за тот день. Навсегда поверила. И не жалею.
– Ну, вот, а ты все твердишь: любовь, любовь! – подал голос сын. Насмешливый тон не мог скрыть некоторой растерянности. – А тут, оказывается, Его Величество Случай!
– Счастливый случай, сынок, – мягко уточнил отец.
– Конечно, не каждому он выпадает: и потому важно, чтобы с него жизнь счастливая началась. А это уже от нас самих зависит. Где-то я читал, что человек сам себе подлец, сам себе мудрец, сам своего счастья кузнец. Очень верно сказано. Ну а любовь – она пришла. Не могла не прийти. Ведь мы очень ждали ее.
Они сидели рядышком на садовой скамейке – пожилая красивая женщина и грузно оплывшая морщинистая старуха. Со стороны казалось: мирно беседуют две хорошие знакомые или даже родственницы. Да так оно в общем-то и было. Только та, что помоложе, знала, что разговаривает со своей свекровью. А пораженная жестоким склерозом память старухи не позволяла ей узнать в собеседнице невестку…
– Ничаво живу… – шепеляво то и дело повторяла баба Ульяна. – Кормють, поють…
И вдруг, будто спохватившись, заволновалась, пристально вгляделась в лицо женщины.
– А ты кто будешь-то? Чья ты? Можа, Дашуньку мою знаешь? А Ляксандру мою помнишь? Нету их, померли… Аркашенька на фронте сгинул… Все померли. А ты кто, а? Вроде, видела где…