Арина вынырнула из воспоминаний и горестно вздохнула. Пасха ещё не скоро, март только начался, Великий пост длинный-предлинный, сорок восемь дней. И целых сорок восемь дней нельзя шуметь, бегать и громко смеяться. Это называлось «предаваться удовольствиям». Но если Бог создал удовольствия, то почему нельзя им предаваться? И есть всё время хочется. Настю дома ждёт вкусный ужин, а Арину – перловая каша без масла, которая уже не лезет в горло.
Арина никому не нужна, даже маме. А Настя нужна отцу, и маленькому братику, и овчарке Альве. И мачехе, которая её любит, целует в обе щеки, спрашивает, как прошёл день и что сегодня подавали на обед в монастырской трапезной. Суёт ей в руки промасленный пакет, в котором – бутерброд с Настиным любимым салом шпиг или пирожок. И смотрит, как Настя ест, пробормотав с набитым ртом «шпашибо, ма».
Настя однажды её угостила. Пирожок оказался с мясом. Арина впервые в жизни ела слоёное тесто, тающее во рту, восхитительно вкусное. Подобрала с ладони крошки и удивилась:
– Сейчас ведь пост, нельзя!
– Если нельзя, почему же ты ела? – рассмеялась Настя. – У нас дома всегда на столе пирожки, папа и Альва любят с мясом, Павлик с повидлом, а я люблю и с мясом, и с повидлом. Мы с мамой Надей вместе печём. А поститься, папа говорит, не обязательно. Папа говорит, главное – никого не обижать, хорошо учиться и хорошо себя вести. И не только в пост, а всегда.
Пирожки Арине доставались редко: Настина мачеха не разрешала падчерице открывать пакет, пока они не выйдут за ворота. Пирожки скоромные, бутерброды с салом, а сестра Ненила вертится поблизости, высматривая, вынюхивая, выискивая… Чтобы потом доложить директрисе приюта. Доносчица! Иуда!
Настя жуёт и рассказывает – обо всём. А мачеха, которую Настя называет мамой, заботливо поправляет на ней вязаную шапочку, поднимает воротник пальто и за руку ведёт к автобусу. Настя оглядывается и машет Арине рукой, Арина машет в ответ. Автобус, весело подмигивая красными огоньками, увозит их в «мир». Сестра Иринья так и говорила – «в миру», «миряне».
Арина смотрела вслед автобусу блестящими от слёз глазами. За ворота её не выпустят, за ворота – только в сопровождении взрослых. Но когда-нибудь она сумеет обмануть строгих монахинь и приедет домой. Мама всплеснёт руками: «Аришенька, доченька, какая же ты большая!» И будет весь вечер расспрашивать о том, как Арина живёт, хорошо ли учится, есть ли у неё подруги. Арина расскажет про Настю и про её мачеху, и про сестру Ненилу, у которой железные зубы, как у бабы Яги.