– Помо-олимся, други мои, и приступим к занятиям, ибо они несут свет в наши заблудшие души, – нёс околесицу Пашка.
Спектакль прекратила вошедшая в класс учительница истории. Все дружно поднялись из-за парт.
– А ты почему стоишь? Садись. И впредь не опаздывай. – Историчка прошла к своему столу, открыла школьный журнал, объявила тему сегодняшнего урока.
Арина отлепила от пола непослушные ноги и прошла к своей парте. Зина демонстративно отодвинулась, словно прочертила границу между ними. За что обиделась на неё эта девочка, с которой они вчера подружились и два часа ходили вокруг школы? Вчера она ловила каждое Аринино слово, расспрашивала, ахала, охала. Сегодня – не поворачивала головы в её сторону и делала вид, что внимательно слушает учительницу. Делала вид.
Заповедь о ближнем, которого требовалось возлюбить как самого себя, здесь не работает, поняла Арина. Впрочем, не работала она и в приюте, где забота сестёр-воспитательниц была отстранённой. Монахини не отдавали предпочтения никому из девочек, ни к кому не испытывали тёплых чувств. И только с сестрой Агафьей, которую по-настоящему звали Наташей, они стали подругами. Но Наташа теперь живёт на небесах и не может помочь. Или не живёт? Если бы жила, то стала бы Арининым ангелом и во всём ей помогала. Нет никаких небес. Есть безвоздушное пространство, в котором нет кислорода и невозможна никакая жизнь, так говорит дедушка Ваня. Наташина душа, окажись она на небесах, замёрзла бы там насмерть. Тогда – где же она? В кого переселилась? В ком сейчас живёт? Душа не может умереть, душа бессмертна…
Историчку тоже звали Натальей. Натальей Георгиевной. Она притворилась, что не слышала, как Арину назвали церковной мышью. И при всех выговорила ей за опоздание на урок, хотя Арина не опоздала, а просто не успела сесть. Просто не хотела – сидеть за одной партой с предательницей и лгуньей.
Между тем Наталья Георгиевна предложила желающим рассказать о пугачёвском восстании, которое они проходили в прошлом учебном году. «Желающие» затаили дыхание… Положение спас Родин:
– А пусть новенькая расскажет.
Класс радостно выдохнул.
Арина не сразу поняла, что к ней обращаются.
– Зяблова, ты там спишь, что ли? Не жёстко тебе?
Машинально она чуть было не ответила, что в приюте шесть лет спала на жёстком ложе, и ей было вполне комфортно. Нормально.