Себ увидел темную комнату, постель.
Бекки уже сидела на кровати, закрыв лицо руками. Она всегда делала так, когда что-то огорчало ее при просмотре фильма.
– Ты слышишь это? Снаружи? – спросила она.
Ее испуганные глаза усилили его тревогу. Он все еще не мог понять, где он и что происходит. Он тоже что-то слышал. Этот звук он не мог, не должен был слышать, находясь в спальне. Он напомнил ему тот шорох, который почудился ему на днях. Как будто огромное животное двигалось вдоль внешней стороны дома.
Бекки ушла спать раньше. Он остался в гостиной и перешел от пива к бурбону. К тому времени как он присоединился к ней, Бекки уже спала. Он пошел в спальню лишь после того, как его мозг окончательно выдохся, а адреналин побежал по венам, как ржавая вода, смешанная с этиловым спиртом, вселяя в него чувство еще большей неуверенности. Он всегда считал, что такое состояние перед отходом ко сну убережет его от ночных кошмаров. Но Бекки слышала это…
Они оба увидели, как подрагивают жалюзи на окне, которое, должно быть, открыла Бекки. Он не заметил этого, когда шел спать, а теперь они были слишком напуганы, чтобы вылезти из кровати и закрыть его. То, что беспокоило их снаружи дома, подбиралось к окну. Прочие объекты в темной комнате стали светлее, как будто комната приближалась к источнику света. Хотя самого источника этого мягкого света не было видно, все более четко проступающие контуры и формы мебели в спальне говорили о его скором появлении.
Себ сел на кровати. Высокая фигура человека стояла у его ног.
Он посмотрел на Бекки. Она безмятежно спала рядом, отвернувшись лицом к стене.
Как?
Он понял, что видел сон о том, как она проснулась. Он испытал шок оттого, как быстро и незаметно перешел от сна к бодрствованию. Но хуже этого была сумеречная фигура, стоявшая в его спальне.
Себ не видел ее лица, но был убежден, что оно принадлежало человеку, которого они обсуждали бóльшую часть вечера. В его комнате был Юэн Александер.
Себ не говорил и не двигался, остолбенев от шока. Чувствовал холод и с замиранием сердца ждал. Внезапно он понял, что Юэн смотрел вовсе не на него: его слабо различимая голова была повернута в сторону. Юэн смотрел на то самое окно. Теперь оно было закрыто – жалюзи больше не шевелились.
Откуда-то из глубины подсознания Себа – а может быть, извне, из-за стен дома, – донеслись слабые, еле различимые голоса. Они говорили что-то все вместе, перекрывая друг друга.