– Что, кроме шуток? – удивилась Катя и, на этот раз, ни капли не солгала. – Не помню, хоть убей, не помню. Зря это я. Классная же шляпа!
– А я о чём! Я тебя так уговаривал, можно сказать, на колени встал!
Катю не столько смутило это признание, сколько взгляд Сашки, который он устремил на неё. Она опустила глаза вниз и вдруг застыла. Сашка тоже притих, и что-то помешало ей задать вопрос сразу.
Наконец любопытство одержало верх.
– Боже мой, Саш, это же я! Этого не может быть! Откуда у тебя моя фотография?
Катя долго изучала находку глазами, когда подняла, Сашка смотрел на неё в упор и, кажется, был даже немного рад случаю, позволяющему облегчить душу.
– Сам снимал. Мне просто грузинка очень понравилась, – грустно усмехнувшись, признался он, – вот я её и сфоткал.
На этот раз его откровенность далась Кате с таким трудом, что полностью обезоружила. Сашка, напротив, даже не думал отводить глаз и, судя по этому прямому взгляду, был полон решимости открыть все карты.
Это как раз и пугало Катю, заставляя искать способ, чтобы сменить тему. В голову не приходило ничего дельного. Перед глазами стоял тот тёплый и солнечный майский день, когда советская пионерия праздновала день рождения своей организации. По этому случаю на площади выстроили подмостки, и в числе других ребят из танцевального кружка Дома пионеров Катя участвовала в постановке «Пятнадцать республик пятнадцать сестёр», где она действительно танцевала грузинский танец. Сам танец она освоила сразу: по замыслу хореографа от неё требовалось встать на цыпочки и, кружась по сцене, делать плавные движения руками. Сложность представлял парик, выданный для создания образа. Тяжёлый, с двумя толстенными косами, он не подходил по размеру и ездил по голове во все стороны. Кроме того Катю совсем не украсил. Увидев себя в зеркале, она с трудом согласилась выйти на сцену. И, вероятно, вслед этим детским ощущениям отказывалась поверить в то, что мальчишка двенадцати лет – а им в ту пору было именно двенадцать – так проникся её красотой, что даже сфотографировал!
– Не помню, что это был за праздник? – не зная, что ещё придумать, спросила Катя и покраснела. Попытка умолчать больной вопрос была неуклюжей и провалилась с треском.
Сашка разочарованно махнул рукой и бросил поникшим голосом:
– Да фиг его знает!