Сейчас длина копья идет мне не на пользу. Шрам говорил, что есть
копейщики, которые делают упор на скорость, тогда острие может
раствориться в воздухе, настолько быстро оно движется и колеблется,
но, как правило, их копья не превышают рост человека. Например,
бусяцян на полметра короче моего хуа цян. К тому же мое копье
делалось специально под мощного кряжистого Шрама. К тяжелому
плотному древку я уже привык, но оно все же не облегчало мою
задачу. С другой стороны, противники бывают разные, в том числе и
делающие упор на скорость. Не буду же я им говорить: «Ой, вы
знаете, у меня есть только неудобный хуа цян, поэтому я, пожалуй,
не смогу по вам ударить. Давайте в другой раз».
После всех насмешек и издевок, полученных от Тао Сянцзяня, я уже
не боялся, что могу его поранить, напротив, мне хотелось его убить.
Ну, или хотя бы поцарапать.
По-прежнему держа копье горизонтально, как шест, я медленно
дышал, напитывая себя Ки и замедляя стук сердца. С каждым вдохом
копье всё больше сливалось с моим телом. Я не чувствовал его
тяжести. Как руки или ноги могут быть слишком тяжелыми? Они либо
есть, либо их нет. Я не смотрел на лицо Харскуля, только на его
ступни. Шаг. Еще шаг. Брыластый не двигался. Я также медленно
поднял копье на вытянутых руках и плавно сделал выпад одним концом
вперед. Тао остался на месте, лишь перенес вес на правую ногу,
уклоняясь.
- Теперь ты решил атаковать в стиле черепахи? Думаешь, это
поможет? Хотя, пожалуй, есть шанс, что я усну, и ты все же сумеешь
дотронуться до меня.
Но его слова звучали все дальше и тише. Я не видел ни стен, ни
людей, только копье, которое ощущалось как часть тела, только
дыхание и смутные перемещения босых ступней. Хуа цян захотел
большей свободы, и я прибавил скорость.
Тао уже не стоял на месте, небольшими шажками он то уходил в
сторону, то отступал, то приближался ко мне. Движения захватили
меня полностью, Ки струилась по телу, уходила в копье, придавала
сил. Ни одной мысли, пустота в голове, но не пугающая, как в
Пропасти, а упоительная, как в Небесах. Я чувствовал ветер внутри
себя, и он вымывал усталость, боль, страх, оставляя только
легкость, полет и восторг птицы, впервые взмывшей в небо.
Брыластый уже не ходил, а танцевал, уклоняясь от ударов, его
движения были столь же стремительны, как и мои, казалось, что между
нами протянулась едва ощутимая связь, я словно распространил
чувства не только на копье, но и на него тоже. И тут конец копья
словно врезался в стену. Я остановился, впервые за поединок поднял
глаза и увидел, что Тао Сянцзян остановил удар одной рукой. Это был
не простой удар, к тому времени я набрал приличную скорость, к тому
же увеличенную при помощи Ки, и часть энергии была и в самом копье.
Уверен, что если бы удар пришелся по стене, то я бы выбил там
изрядный кусок, а брыластый, не напрягаясь, сумел удержать хуа цян
одной рукой.