– Буду с тобой честен Слава, хреновое. Ты полностью парализован.
Но есть и хорошие новости. Со дня на день мы ждём прибытие одного
известного нейрохирурга, прямиком из Германии. Он согласился
осмотреть тебя, и возможно провести ряд операций, – сказал Иван
Иванович.
Дверь в палату распахнулась, и в неё вбежала мама. Быстро
приблизилась ко мне и посмотрела в глаза. Иван Иванович и остальные
люди, пришедшие с ним, молча встали со своих мест и вышли, прикрыв
за собой дверь.
С мамой мы разговаривали долго. Я расспрашивал у неё о своих
друзьях и близких, и вообще о разных новостях. Было интересно всё,
что произошло за время моего отсутствия. Таким образом, я узнал
много нового. Но больше всего меня поразила новость о том, что
несчастный случай, произошедший со мной, всячески пытались
замолчать. Через несколько дней после пожара в интернете и СМИ
пропали вообще все упоминание об этом инциденте. Думаю, мы говорили
несколько часов. Я вдруг почувствовал, что мне становится жарко.
Щёки пылали, раненую руку жгло изнутри. Я начал стонать и морщиться
от боли. Мама бросилась в коридор за медсестрой или врачом, но я не
дождался помощи. В глазах потемнело, и через несколько секунд я
провалился в пустоту.
Открыл глаза я уже на небольшой поляне, где располагался наш
лагерь. Я лежал почему-то не в палатке, а на голой земле. Надо мной
было звёздное небо, а вокруг полыхало пламя. В неровном свете
костров я увидел лица бойцов Стаи. Сверху на мне сидела Лара и
монотонно читала одну из чёрных книг, полученную из красного
сундука. За её спиной стоял Волк с факелом в руке и подсвечивал ей.
Я попытался пошевелиться, но несколько рук с силой прижали меня к
земле. Всё тело горело, особенно правая рука. Ощущения были такие,
словно у меня под кожей поселился муравейник в полном составе. Я
приподнял голову и посмотрел себе на руку, и сам не поверил
увиденному. Вместо чёрной дряни, похожей на паутину, там сейчас
красным светом горели и пульсировали какие-то символы.
После прочтения Ларой особенно длинного предложения на
непонятном языке моё тело выгнуло в дугу, и я услышал скрежет
собственных зубов. Кто-то раздвинул мне губы и сквозь сжатые зубы
залил какую-то противную жидкость. Боль стала отступать, и я вновь
приоткрыл глаза. Прямо перед своим лицом я увидел озабоченную
Грету, держащую глиняную кружку с тем самым противным отваром.
Резкая боль во всем теле возвращалась ещё несколько раз, и в эти
моменты Грета вливала мне в рот этот отвар. Перед глазами появилось
какое-то системное сообщение, но я уже не смог прочесть его, потому
что потерял сознание.