– Да будет так!
Сразу же после того, как он произнёс эти слова, в толпе раздался звон и женский вскрик удивления.
– Бокал! Бокал лопнул прямо у меня в руке!
Селия поспешила к пострадавшей гостье. В момент, когда по залу прокатился звон разбитого хрусталя, что-то кольнуло её в сердце. И от этого укола веяло чем-то холодным и неизбежным, чего она сама не могла объяснить. Но мысль о грядущем успехе быстро затмила этот холод, и она воспрянула духом.
Люмьер д’Экзиле скрыл улыбку за бокалом вина.
Первым делом Люмьер пожелал ознакомиться со свежей рукописью. Опешившая Селия ответила, что она находится у одного издателя, и вернётся к ней лишь в том случае, если он отвергнет её.
– Как имя этого издателя?
– Джордж Макбрид, он получил рукопись только вчера…
– Значит, вы можете быть уверены, что он не притронется к ней добрых две недели, если не больше, так что мы спокойно можем потребовать её обратно. Если вы сообщите мне адрес его конторы, я немедленно пошлю туда своего слугу с запиской от вашего имени.
Неуверенная в успехе этой вылазки, Селия всё же сделала как он просил. Люмьер дружески кивнул ей и отправился на поиски слуги.
– Смотрю, дорогая, ты отлично поладила с моим другом, между тем я едва словом с ним перекинулся.
Селия обернулась. Роган Кроуфорд улыбался ей с тем лукавством, с каким некоторые мужья подтрунивают над своими жёнами, когда видят, что те уделяют внимание другим мужчинам. Высокий и тонкий как стебель, бледный, с лучистыми голубыми глазами и льняными волосами с ранней сединой, он напоминал скорее нищенствующего поэта с чердака, чем известного на всю страну художника. Подобный образ часто привлекает молодых девушек: они тешат себя надеждой, что он сможет найти в них свою музу, будет петь им сладостные песни о любви дни напролёт, а ночами слагать оды в их честь. Но Роган, наперекор всем мнениям, обратил внимание на Селию, тогда ещё носившую фамилию Мур. Та хоть и слыла слегка взбалмошной, но в потенциальных избранниках искала в первую очередь практичность. Не вполне ясно, как она смогла разглядеть это качество в пусть талантливом, но всё же пока ученике Россетти, но её прозорливость не подлежала сомнению: уже спустя год упорной работы и паре рекомендаций восхищённых заказчиков, имя Рогана Кроуфорда буквально витало в воздухе по всему Лондону. Казалось, на самом обычном холсте он мог воплотить любую мысль, но с большей радостью брался за портреты, которые получались настолько живыми, что никто не удивился бы, если б изображённый моргнул или вздумал почесать нос. Его успех казался головокружительным. Поговаривали даже, что сам дьявол подарил ему руки кого-то из классических мастеров живописи, и теперь Роган отдаёт ему дань уважения, ежемесячно изображая демонического вида существ. Примечательно, что зачастую именно эти картины вызывали наибольший резонанс.