– С удовольствием помогу всем, чем смогу, все расскажу, что знаю, – ответил Борис воодушевленно; я догадался, что ему льстило внимание какого-никакого писателя-журналиста. – А вы в Минске находитесь? А то могли бы встре…
– Было бы неплохо, – перебил я. – Правда, я в Борисове, но могу приехать в любой удобный для вас день…
В общем, договорились о встрече у него дома, в ближайшую пятницу (созванивались же мы вроде как во вторник, точно не помню), вечером в шесть часов. Он продиктовал свой адрес, я записал, начал думать, как добираться.
Проблема заключалась в том, что водитель я, мягко говоря, не очень, в час-пик и в полудохлом Борисове неуверенно себя чувствовал за рулем, ну а по Минску – вообще жутко было. Да и внешнего вида своего тридцатилетнего ржавого корча стеснялся, поэтому ездил крайне редко, лишь при острой необходимости.
Решил, что отправлюсь на электричке.
Вытянул со шкафа свой единственный старый пиджак. Ну как старый – раза четыре надевал его всего: на выпускной в универе, ну и еще дважды, в последний раз пять лет до того. Примерил: нормально, по размеру подошел, показалось только, что стал свободнее в плечах. Взял ручку и блокнот, уселся на кухне за стол, чтоб накидать список вопросов, ну и завис: «А что спрашивать-то?.. Как клевало? Какая погода была? Сколько водяры выжрали?..» Ладно, на месте решил сориентироваться, отложил…
Пятнадцатого сентября семнадцатого года, в тот самый день, когда я поехал в Минск, погода стояла не самая приятная: шел дождь, дул порывистый ветер, существенно похолодало. Ботинки у меня были хорошие, но старые и с лопнувшими подошвами, поэтому ноги промочил в них практически сразу. В электричке ноги начало сводить от холода. Потом цыганки подсели, принялись деньги клянчить. Дал им два рубля1, чтоб отстали, но это их только раззадорило – пришлось перейти в другой вагон.
По приезду в Минск сообразил, что страшно голоден – глупо было не пообедать перед дорогой, тем более что и не завтракал, только кофе пил. Глянул на часы – времени на то, чтоб перекусить уже не оставалось. Приглушил свой голод выкуренными двумя подряд сигаретами. Потом еще немного заплутал – давно не был в столице, растерялся.
Ровно в шесть ноль-ноль добрался-таки до нужного дома, раздраженный и растерянный. Ну, хоть почти не опоздал.