Если обращаться к жизни и судьбе поколения моих родителей, то вопрос «за что?» встает во всей остроте. Сначала произошла революция, потом Россию постигло братоубийственное противостояние, вслед за ним начались раскулачивание и Большой террор, в результате которых четверть населения страны оказалась «врагами народа», затем последовала кровавая и истребительная война, потом – хрущевские разорения Церкви… Практически вся жизнь прошла под знаком преследований, репрессий, гонений и нищеты. Это поколение уже почти ушло, но, вспоминая его, я думаю: сейчас таких замечательных и сильных людей уже едва ли встретишь! Как мы ни стараемся, не получается у нас обрести те поистине бесценные качества, которые они специально и не приобретали. Эти качества просто были им свойственны, и именно в силу того, что людям выпало жить в очень трудные времена. Нам же с вами досталась относительно благополучная эпоха, не требующая каких-то особых духовных подвигов для того, чтобы сделаться хоть чуточку человечнее, внимательнее и добрее к окружающим.
Всякое лишение, всякая скорбь возмещается чем-то очень большим и важным. От многих воевавших мне доводилось слышать, что несколько месяцев, проведенных ими на линии фронта (а чаще всего там надолго не задерживались, до первого серьезного ранения), становились кульминацией и квинтэссенцией всей их жизни. Зачем, спрашивается, нужно было фронтовику Солженицыну восемь лет мучиться в сталинских тюрьмах и лагерях? Да затем, чтобы миру был явлен Александр Исаевич Солженицын. Если бы он не прошел через все эти страдания, у нас был бы еще один хороший школьный учитель – математик или историк, возможно, успешный советский писатель. Но в нашей истории и культуре возник гигант планетарного масштаба, и произошло это благодаря скорбям, через которые он смог пройти с мужеством и достоинством.
Случается и так, что страдает один, а крест приходится нести другому. Родился малыш с серьезным психическим недугом, а крест понесут его родители. Трудно сказать, что чувствует при этом он сам: переживает ли драму, связанную со своей ущербностью, или просто живет, не ощущая этого. Но мы знаем, что душа-то у него полноценная, лишь ее телесная оболочка искажена.
Самый выдающийся спортсмен в плохой обуви побежит медленно, испытывая при этом неудобство или даже боль. Из этого вовсе не следует, что ему нужно ампутировать ноги, – с ногами-то у него все в порядке, просто обувь никуда не годится! У людей с явными психическими нарушениями прекрасные, светлые души, но доставшиеся им тела таковы, что разум не может полноценно в них раскрыться. Однако в Царствии Божием мы, скорее всего, еще увидим их в небесной славе, потому что там уже не будет никаких болезней и печалей. Но нам, людям внешне нормальным, как бы парадоксально и, может быть, сурово это ни звучало, нужны и инвалиды, и скорби для того, чтобы научиться состраданию и не превратиться в инвалидов духовных.