Я закрыл глаза, попытался оживить в памяти процесс возвращения домой по окончании рабочего дня. Вот я встаю из-за стола (какого? – так ведь и не понял!), одеваю плащ (ну или пиджак), выхожу из бюро, иду по коридору, спускаюсь по лестнице …
Так, стоп! Я ведь не один спускаюсь, а, наверняка, с толпой коллег. И тут память сделала первый подарок: проявилось воспоминание, как весь личный состав нашего отдела замирает к концу рабочего дня, бросая нервные взгляды в сторону настенных часов и слушая радио через тарелку-транслятор. Наконец, из динамика раздается вожделенное пиликание: пип-пип-пип, возвещающее о приходе долгожданных семнадцати ноль ноль и большинство тружеников умственного труда дружно подрываются и начинают планомерное движение в сторону проходной.
Большинство, но не все. Кое-кто, и я в том числе, иногда оставались поработать свехурочно. Если в этом была необходимость, разумеется. Но, как правило, на работе я много лишнего времени не проводил …
Первое воспоминание потянуло за собой второе, второе – третье, так и пошло одно за одним.
Удалось вспомнить и о том, как мы с коллегами дружно шагаем по коридору, как спускаемся по лестнице, как стоим в очереди на проходной, чтобы сдать пропуска, как выходим на улицу, идем к остановке. Я даже сумел восстановить в памяти расположение своего рабочего места.
Да что там, наверняка у меня получилось бы вспомнить гораздо больше и про дорогу домой и вообще про все, вот только … не дали!
– Молодой человек, с Вами все в порядке? – скрипучий старушачий голос вкупе с довольно чувствительным ударом по ребрам прервали уединение. Вот ведь, мать твою за ногу, ну как же не вовремя!
Концентрация слетела, как будто ее и не было никогда. Вместе с ней прервался и поток воспоминаний.
Вынужденно открываю глаза – ага, как и ожидалось. передо мной в позе возмущенного носорога расположилась типичная представительница «дворового комитета»: сморщенное, как сушеное яблоко лицо, дурацкая одежда и это ни с чем не сравнимое выражение одухотворенности и собственной значимости, заключенное во всем ее облике, словах и жестах.
По корпусу она мне, кстати, въехала деревянной клюкой, на которую, якобы, ей приходилось опираться при ходьбе. Однако же, когда я открыл глаза, старушенция совершенно уверенно стояла на своих двоих, направив грязный конец своей дурацкой палки мне прямо в лицо. Как средневековый рыцарь направляет меч своему противнику на дуэли.