Главарь банды чеченец по кличке
Хайлула широко улыбнулся, вытащил из разгрузки нож и, легко
перепрыгнув лежавший на его пути большой валун, стал быстро
спускаться с насыпи, торопясь прирезать слегка пошевелившегося
русского. Его сердце возбуждённо и радостно трепетало. Он воевал
давно. Так давно, что почти забыл своё прошлое и прежнее имя. В его
сердце, переполненном злобой, не осталось ничего: только неуёмная
жажда убийства, поглотившая его душу. Вид крови его пьянил. Он
жаждал чужой агонии и смерти, как иссушенный ветрами и солнцем
пустынь путник жаждет глотка воды.
«Я убью русских трижды, нет,
четырежды. Я умоюсь их кровью. Я порежу всех их на мелкие кусочки и
разбросаю по лесу. Их тела будут пожирать шакалы и дикие свиньи, –
презрительная ухмылка Хайлулы стала ещё шире. - А этого – живучего
я буду резать медленно. Его поросячий визг усладит мой слух, когда
я стану вытягивать из него жилы, а потом... – бандит, не в силах
подыскать подходящее по его мнению изуверство, в раздумье замедлил
шаг. По мучительно напряженному лбу пробежала лишняя морщинка, но
она тут же разгладилась, а на губах вновь заиграла довольная
улыбка. - Этого русского я, как и прочих, порублю на куски и
скормлю свиньям , русским свиньям. Из его мяса сварят плов, которым
я накормлю паршивых рабов. Ха, ха, - главарь так же мысленно
рассмеялся. Живя как зверь, уже сам став почти зверем, он привык
все делать молча. Молча сам с собой вести беседы, молча убивать,
молча молиться. Он молчал и неторопливо приближался к истекающему
кровью русскому, а мысли его текли дальше. - Уже вечером мы будем
дома. Сегодня я отдохну, а завтра... Завтра убью Араба. Я не
потерплю у себя в отряде трусов. А я сегодня видел, как он трясся
от страха, как кланялся вражеским пулям и никак не мог дрожащими
пальцами сменить магазин. Ненавижу! И Карима тоже убью. –Хайлула
косо посмотрел на своего, идущего чуть поодаль, заместителя.
- Надоел, стал дерзким, пытается спорить, грубит». - Всё
больше и больше распаляясь, главарь банды, наконец-то, поравнялся с
распластанным на земле тихо стонущим русским и остановился. Затем,
нарочно ступив левой ногой в сгусток растекшейся по камням крови и
глядя, как изливается во все стороны красно-бурая масса, правой
сделал шаг вперёд и, вертя в руках остро отточенное оружие,
наклонился над раненным…