(Да тут против меня, оказывается,
целый заговор! Ну ,бестии, держитесь! Сейчас только руки окрепнут,
и мы малость позлобствуем).
-Ну, в этом деле ты завсегда мастер
был, кто ж лучше тебя путника заплутает?! То-то же, никто!– старуха
громко икнула и, вытерши нож о грязный передник, двинулась в мою
сторону. В душе моей повеяло холодом. Я попробовал встать, но
ноги меня не слушались, а руки были слишком слабы, чтобы оказать
достойное сопротивление. И хотя мне противостояли «всего лишь»
маленький человечек и древняя старуха, обольщаться не стоило.
Первая заповедь солдата в боевых условиях гласит: нельзя
недооценивать противника. А у меня от чего-то не было сомнений, что
будь я даже в полном здравии, эта парочка представляла бы
серьёзного супостата, с которым было бы не так уж просто
справиться. А сейчас, когда мои руки и ноги были словно ватные,
серьезно рассуждать о сопротивлении и победе не приходилось. Но
умирать просто так не за понюшку табака - недостойно и не
профессионально. Стыдно, в конце концов, я же не баран какой. Что
делать? – извечный вопрос застучал в моих висках барабанной
дробью. У меня не осталось выхода, кроме как притвориться
беспомощным и ждать до последнего в надежде на его величество
случай.
-За ноги его бери, - я из-под
опущенных ресниц пристально наблюдал за входящей в мою «камеру»
ведьмой. Слава богу, ножа у неё в руках не было. Значит,
убивать меня пока не собирались.
-Ты посудку под свежую кровь
приготовила? – человечишка бесцеремонно ухватил меня за ноги и, не
дожидаясь помощи от сообщницы, попёр к выходу. «А дури в этом
паршивце немерено», - с тоской подумал я, почувствовав, как
мои плечи поволочились по каменному полу чулана.
-Да погодь, погодь, не торопись,
сейчас подсоблю.
-Так что с посудкой-то? – уточнила
эта мелкая сволочь, рывком выдергивая меня на центр
комнаты.
-Что-то ты мил-друг совсем к
свежатине пристрастился, так и в вурдалака превратиться недолго, –
сердито поведя глазами, хмыкнула старая ведьма и весьма
неодобрительно покачала головой.
-Тебе-то какое дело? – в тон ей
ответил Пантелемон и довольно больно пнул меня сапогом в бок, -
как хочу, так и обедаю. Ты мясо опять переваришь, а эта
свежая кровь мне какая- никакая, а подлива.
-Вот-вот, превратишься в вурдалака,
станешь по ночам по могилкам шастать, косточки рыскать, с
волкодлаками якшаться, на луну выть. Еще и волкодлачков
наплодишь.