«Нет, - подумал он, поглаживая
обожженные магией ведьмы плечи, - не стоит рисковать своей шеей
раньше времени в торопливом нетерпении пытаясь покончить с
осточертевшим, но вместе с тем всё время ускользающим от него
русским. Сперва нужно набраться сил, найти искомое. А пока, пока за
этим проклятым русским пусть погоняются верные вассалы». Довольный
принятым решением, он снова погрузился в раздумья, но это были уже
другие раздумья – сладкие и счастливые.
«Резать, резать, убивать, так что бы
кровь врага текла по лезвию ножа, по рукам, разбрызгивалась по лицу
и крупными каплями падала на одежду. Я хочу умываться кровью моих
врагов. О Аллах, дай мне сил! Хотя какое мне теперь дело до Аллаха,
спрятавшегося где-то в черноте неба. Здесь его нет, я сам скоро
стану Аллахом. Повелитель! Они все называют меня Повелитель. Да, я
Повелитель. Я силен. Я готов покорить Восток и Запад. А затем...
Затем я вернусь в свой прежний мир и раздавлю всех, кто встанет на
моём пути. Я уничтожу верных и неверных, всех, кто посмеет встать
на моём пути. Мир содрогнется под тяжестью моей длани, содрогнётся
и запомнит. Я установлю свой правильный порядок и не будет никакого
бога. Я сам буду бог, бог на земле, единственный, могущественный и
непобедимый... – на этой мысли что-то в голове у Хайлулы щелкнуло и
впрямь опустив его на бренную землю. -Но прежде, я должен покончить
со своим врагом. Мне нужна его сила, его любовь, то что я смогу
обратить в ненависть. И мне нужны его боль и кровь – кои я обращу в
силу и могущество...»
Проснулись мы поздно. В землянке
Степаныча царил полумрак, только несколько солнечных лучиков,
непонятно каким образом пробившихся в подземное жилище, весело
плясали на покрытых зеленоватой плесенью стенах. Дед хлопотал у
допотопной печки, готовя какое-то на удивление вкусно пахнущее
варево.
-Что, Николай, проснулся? Ну, раз
проснулся, утро доброе тебе, и давай живенько вставай. На дворе
кадка с водой студеной стоит, тебя дожидается. Ополоснись, умойся,
да на завтрак поспешай. У нас сегодня рыбка свежая, на льняном
масле жаренная, травами пахучими приправленная. Ах да, в дупле
свежий хлеб лежать должен, Матрена спозараночку присылает. Будь
добр, прихвати.
Я потянулся, еще не проснувшись
окончательно, неловко сполз со своего ложа, что-то буркнул и,
протирая кулаком глаза, полез наверх.