Когда прозвенел звонок, она уселась за парту и уже открыла учебник, как неожиданно в дверях началось движение: в Катин класс загнали еще два старших класса и сообщили, что урока не будет, зато сейчас к ним придет «поговорить» батюшка, то есть отец Митрофан. Краткий и нервный ужас, кажется, охватил всех – вновь прибывшие пытались как-то разместиться, подсаживались за парты, жались в проходе. Катю задвинули к самой стене, и она втайне радовалась, что сидит в таком укромном уголке.
Наконец в коридоре раздались тяжелые шаги, от которых начал позвякивать шкаф у стены. Отец Митрофан стремительно вошел, и ветер, поднятый развевающимися широкими рукавами рясы, перелистнул страницу открытого Катей учебника.
Отец Митрофан велел всем сесть и сообщил, что пришел поговорить на серьезную тему. Потом он сел и сам – на жалобно скрипнувший и исчезнувший под складками черной рясы стул, и, поглаживая правой рукой непокорную бороду, шумно вздохнул.
Все замерли и устремили глаза на батюшку.
Отец Митрофан поздравил гимназистов с началом учебного года и сказал, что теперь они наконец стали совсем взрослыми. А это взросление неизбежно повлечет за собой новые искушения и соблазны, в частности, соблазн влюбиться и начать «гулять». При этих словах черные глаза внимательно и испытующе оглядели каждого, и Катя опустила голову, с ужасом думая, что он все видит, видит, все знает уже, может быть, даже заметил, как она разглядывала мальчиков на молебне, какой стыд… Однажды у нее так было уже. Она оставалась после уроков на кружок по рисованию, а он заканчивался поздно, школа уже опустела. Они с Соней вылетели из класса, неслись по лестнице, хохоча и крича какую-то глупую ерунду. И вдруг в конце лестницы оказался… отец Митрофан! Он стоял, огромный и спокойный, и молча смотрел, как они летят, хохочут и кричат. Катя как будто врезалась на полном ходу в стену: покраснев до слез и онемев от ужаса, она тут же пошла на цыпочках, зажмурившись, взяла благословение и, кажется, так же, зажмурившись и на цыпочках, шла до самого дома.
Но даже если он не видел, как она смотрела на мальчиков (он ведь все-таки служил молебен и не отвлекался), то все равно, он знает: все говорят, что отец Митрофан прозорливый и три метра под всеми видит, а под Катей особенно – ведь она его духовное чадо.