Это была дверь в домовую прачечную. Я приоткрыл ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь, и сразу же закрыл за собой, увидел большой медный котел для кипячения белья, корыта и ведра, стиральную доску и бельевой валек, ощутил запах свежевыстиранного белья. На растянутых веревках висели белые полотенца. Два окна были больших размеров, но сквозь решетки, густо поросшие виноградом, свет почти не пробивался. Вся прачечная словно погрузилась в зеленоватую полутьму.
Лючия уже ждала меня. Она стояла в другом конце помещения, прижав пальчик к губам, я тоже стоял молча и не шевелился. Мы смотрели друг на друга, потом она наклонилась вперед, двумя руками взялась за подол юбки, высоко задрала его и показала мне свою плоть. Она кивнула мне, и я понял, чего она хочет, расстегнул ремень и пуговицы на моих коротких штанишках, спустил их вместе с трусами и выпрямился. Моя плоть еще ни разу не возбуждалась, не пошевелилась она и на этот раз. В отличие от Лючии, у меня на лобке волос еще не было. И все же я стоял перед ней с пылающим лицом и сильно колотящимся сердцем, стоял, полностью охваченный желанием, хотя я и не знал, на что это желание направлено.
Мы какое-то время неподвижно стояли друг против друга. Потом Лючия засмеялась, выпустила край юбки из правой ладони и подошла ко мне. Левой рукой она по-прежнему удерживала юбку вверху, демонстрируя мне краешек голого живота, голые бедра и плоть, и я не мог решиться, продолжать ли мне смотреть вниз или глядеть ей в лицо, которое возбуждало меня так же, как ее нагота. Подойдя ко мне, она правой рукой обхватила мою голову, быстро прижалась губами к моим губам, и мое тело на короткий миг ощутило теплоту ее тела. Потом она повернулась ко мне спиной и выскользнула в другую дверь, ведущую в дом, прежде чем я пришел в себя. Я услышал, как она пробежала по коридору, взбежала по лестнице, а потом открыла и захлопнула за собой еще одну дверь.
Не после этого ли события я начал читать то, что было написано на запрещенной стороне верстки? Не пробудил ли роман, который был у нас с Лючией, мою страсть к чтению романов? Или это случилось много позднее, просто от скуки? Во время какого-нибудь очень скучного урока в школе? Или при выполнении скучных домашних заданий? А может, во время поездок на поезде, когда у меня не было с собой ничего другого, что бы почитать? Когда мне исполнилось тринадцать, мама вместе со мной переехала из города в деревню, где она купила скромный домик, и мне приходилось ездить в школу по железной дороге.