Всю дорогу, пока они ехали, лил сильный дождь. Нужно было добраться до станции в Брайт Ривер, так как расписание «кукушки» из Кармоди не соответствовало графику движения пароходов. Чарли и Гильберт уже ждали на платформе, когда Диана с Энни прибыли на станцию. Машинист уже дал сигнал садиться, и Энни едва хватило времени, чтобы взять билет, сдать чемодан в багажное отделение, торопливо попрощаться с Дианой и вскочить в поезд. Ах, как бы ей хотелось вернуться в Эвонли обратно вместе с подругой! Она чувствовала, что умирает от тоски по дому. Хоть бы этот несчастный дождь перестал хлестать! Казалось, весь мир плачет по ушедшему лету и былым радостям. Даже присутствие Гильберта ее не утешало, ибо рядом вертелся Чарли Слоан, а слоанизм можно переносить только в хорошую погоду… В дождь же он совершенно невыносим!
Однако, когда пароход вошел в бухту Шарлотта-Тауна, все изменилось к лучшем. Дождь прекратился, и в просветы между облаками начали падать на землю и воду золотые солнечные лучи. Морские волны, серые при ином освещении, вдруг окрасились в медный цвет; солнце позолотило туманы, окутавшие красные берега острова, и все теперь в природе предвещало, что, наконец, установится хорошая погода. Кроме того, Чарли здорово мутило, и он вынужден был спуститься вниз, оставив Энни и Гильберта вдвоем на палубе.
«Я даже рада тому, что у всех Слоанов – морская болезнь. Стоит им только взглянуть на воду, как их уже мутит! – безжалостно думала Энни. – Каково было бы бросать прощальный взгляд на «родные берега», если бы Чарли стоял рядом и лез со всякой сентиментальной чепухой?!»
– Ну вот, нас уже там больше нет, – сказал Гильберт, и в голосе его отсутствовали сентиментальные нотки.
– Да, и я чувствую себя так же, как байроновский Чайльд Гарольд! Только перед нами вырастают отнюдь не родные берега, – грустно заметила Энни, смахивая слезу. – Нова Скотия, вот что это, я полагаю! Родные земли для нас те, которые мы любим больше всех. И для меня это добрый старый Остров Принца Эдуарда. Даже не верится, что я прожила на нем только часть своей жизни. Те одиннадцать лет, которые прошли в иных местах, кажутся мне теперь дурным сном. Семь лет назад я впервые взошла на борт судна – в тот вечер, когда миссис Спенсер везла меня из Хоуптауна. Вспоминаю себя в том ужасном полушерстяном платье и измятой матросской бескозырке, с восторженным любопытством обозревавшую палубу и каюты. В тот ясный день красные берега острова просто горели на солнце! И вот я снова пересекаю пролив, но уже при иных обстоятельствах… О, Гильберт, надеюсь, мне понравятся Редмонд и Кингспорт, хотя… я в этом не уверена!