Так совершал он свою работу истребления ради собственного удовольствия. Он был неусыпным оком и чутким ко всякому шороху ночи ухом, вечно – бдительной хитростью, невидимой рукой, наносящей удары и прекращающей жизнь. Он был сама смерть. Казалось, сам лес начинал трепетать и вздрагивать при его приближении.
Он достиг лачуги Дюков.
– Ну, старая зайчиха! – крикнул он, стучась в дверь.
Изнутри пробормотал надорванный голос.
– Ты ли это, сынок?
– Ну да, конечно!
Через минуту голые ноги зашлепали по земле, и старуха показалась на пороге, тощая, как скелет.
Из-под рубашки из грубой шерсти выдавались ее костлявые члены. Она привыкла к его утренним посещениям.
– Ну, что у тебя?
– Да вот на заре надо бы тебе сходить в лес – этак через два часа. Да прихвати с собой тачку.
Конец ознакомительного фрагмента.